Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры (сборник)

– Но в этот раз вы просто отдыхаете, – уточнил Аллейн.

Баронесса подтвердила и спросила:

– Вы тоже?

– О, безусловно, – ответил Аллейн и отправил партнершу в дополнительное вращение. – А в предыдущие визиты вы посещали экскурсии с «Чичероне»? – поинтересовался он. И снова – ошибиться было нельзя – холодок отчуждения.

– По-моему, это бюро возникло недавно, – сказала баронесса. – Совершенно новое и крайне занимательное.

– Вам не кажется странным, – спросил Аллейн, – что, похоже, никого из нас особо не беспокоит отсутствие нашего чичероне?

Он почувствовал, как приподнялись массивные плечи.

– Наверное, это странно, – признала баронесса, – что он исчезает. Мы надеемся, что с ним все в порядке, не так ли? Только это мы и можем сделать. Тур получился удачным.

Они прошлись мимо их столика. Барон воскликнул: «Отлично, отлично!» – и негромко поаплодировал своими ручищами, хваля их танец. Леди Брейсли оторвала взгляд от Джованни и утомленно-оценивающе посмотрела на них. Майор спал.

– Мы думаем, – сказала баронесса, возобновляя разговор, – что у него возникли, вероятно, неприятности с продавщицей открыток. С Виолеттой.

– Она явно устроила ему сцену.

– Мы считаем, что она была там. Внизу.

– Вы ее видели?

– Нет. Мисс Джейсон видела ее тень. Нам показалось, что мистер Мейлер расстроился, когда услышал об этом. Он изо всех сил делал вид, что не придает этому значения, но был расстроен.

– Весьма устрашающая дама, эта Виолетта.

– Она ужасная. Подобная ненависть, так открыто показанная, – пугает. Любая ненависть, – заметила баронесса, ловко откликаясь на смену танцевального па, – очень пугает.

– Дежурный монах обыскал все помещения. Ни Мейлера, ни Виолетты не нашли.

– А, монах, – проговорила баронесса Ван дер Вегель, и абсолютно ничего нельзя было извлечь из этой реплики. – Возможно. Да. Может, и так.

– Интересно, – зашел с другой стороны Аллейн, – говорил ли вам кто-нибудь, что вы похожи на этрусков?

– Я? Я голландка. Мы голландцы, мой муж и я.

– Я имел в виду, если вы меня простите, вашу внешность. Вы поразительно похожи на пару на том прекрасном саркофаге на Вилле Джулия.

– Семья моего мужа – очень старая голландская семья, – объявила она, нисколько не желая, по-видимому, осадить Аллейна, а просто продолжая констатировать факт.

Аллейн подумал, что тоже может развить эту нейтральную тему.

– Уверен, вас не обидят мои слова, – сказал он, – потому что та пара очень привлекательна. Они демонстрируют то сильное супружеское сходство, которое говорит и о полном их согласии.

Баронесса никак на это не отреагировала, если только не считать ответом ее следующую фразу.

– Мы состоим в отдаленном родстве, – сказала она. – На самом деле по женской линии мы происходим из семейства Виттельбахов. Меня зовут Матильда Якобеа в честь знаменитой графини. Но все равно то, что вы говорите, странно. Мой муж считает, что наша семья берет свое начало в Этрурии. Поэтому, возможно, – игриво добавила она, – мы их далекие потомки. Он думает написать на эту тему книгу.

– Как интересно, – вежливо проговорил Аллейн и предпринял весьма виртуозный маневр с вращением. И почувствовал легкое раздражение, когда баронесса с безукоризненной легкостью его повторила.

– Да, – сказала она, подтверждая собственное заявление, – танцуете вы хорошо. Я получила большое удовольствие. Вернемся?

Они возвратились к ее мужу, который поцеловал баронессе руку и пристально посмотрел на нее, склонив набок голову. К ним подошли Грант и Софи. Джованни поинтересовался, готовы ли они ехать к себе, и, узнав, что готовы, вызвал второго водителя.

Аллейн посмотрел, как они уходят, а затем со смирением, присущим всем полицейским при исполнении служебных обязанностей, настроился на посещение «Берлоги Тони».

Слово «берлога», обнаружил он, в официальное название не входило. Это было просто «У Тони», и на фасаде имя не фигурировало. Вошли они через кованые ворота, которые открыл, после негромких переговоров с Джованни, привратник. Пересекли затем мощеный внутренний двор и поднялись в лифте на пятый этаж. Джованни собрал с каждого из их компании по пятнадцать тысяч лир. Передал эти деньги кому-то, кто посмотрел через отверстие в стене. Тогда изнутри открылась следующая дверь, и постепенно им явились прелести «Берлоги Тони».

Они представляли собой все и более того, что можно было ожидать, весьма разнообразное и на любой вкус на предсказуемом уровне. Клиентов провели в абсолютно темное помещение и усадили на бархатные диваны, шедшие вдоль стен. Сколько там находилось человек, определить не представлялось возможным, но огоньки сигарет вспыхивали во множестве мест, и комната была заполнена дымом. Компания Джованни прибыла, видимо, последней. Кто-то с маленьким фонариком, светившим голубым светом, провел их на предназначенные им места. Аллейн ухитрился сесть рядом с дверью. Чей-то голос пробормотал: «Косячок, синьор?» – и в свете фонарика продемонстрировал коробочку с единственной сигаретой. Периодически слышалось чье-то бормотание, и часто кто-то хихикал.