Анна Литвинова - Прогулка по краю пропасти

Дом производил впечатление нежилого. Калитка закрыта, портьеры задернуты. Варя грустно посмотрела на черные окна, выдохнула:

– Его там нет.

Шеф тихонько сжал ее плечо: не шуми, мол.

– А где? Где ребята? – прошептала Варя.

Сергей Александрович приложил палец к губам, и Варвара увидела: входная дверь открылась и сразу закрылась – спецназовцы вошли в дом.

«Восемь здоровых мужиков! – восхищенно подумала Варя. – А ходят – абсолютно бесшумно».

Из-под плотных портьер замерцали лучи фонариков. Молчаливый дом, озаренный изнутри всполохами неяркого света, выглядел зловеще. Вдалеке угрожающе закрякала древесная лягушка. В мазанке напротив зажегся свет.

– Может, нам зайти внутрь? – предложила Варя.

Сергей Александрович покачал головой. Приготовился что-то сказать… но его перебил сдавленный крик, донесшийся из дома Борисова. Крик быстро оборвался.

– Кажется, его взяли, – констатировал Сергей Александрович.

Однажды Варе попалась «желтая» газетенка с забавной статейкой. Репортаж назывался смело: «Интерьер и характер». Следовало из него, что по обстановке квартиры можно вычислить психотип и темперамент ее хозяина. «Похоже на правду», – согласилась тогда Варя. Сейчас, в просторной гостиной Борисова, ей подумалось: «А козлы все-таки эти журналисты! Что, у нас с Борисовым – похожие темпераменты?!»

Будь у Вари такая просторная комната с окнами-эркерами, она бы ее обставила так же, как Борисов: минимум мебели – два кожаных кресла и стеклянный столик. Музыкальный центр. Телевизор с плоским экраном. Плотные шторы. Функционально и по-спартански. А небольшой бардак из компакт-дисков на полу, игрушка-такса в реальный рост и допотопная хрустальная пепельница придают гостиной дополнительный шарм.

«Даже странно, что Борисов, жалкий тип, столь шикарно обустроился, – удивилась Варя. – Да и вообще, не думала я, что в провинциальном поселке можно встретить такие стильные дома».

Фигуры спецназовцев, колоритные изваяния, идеально вписались в обстановку. Картину портил лишь сам Борисов – он, скрюченный и жалкий, сидел в одном из кресел. Запястья перехвачены наручниками. Лицо застыло, глаза прикрыты, губы трясутся – даже словесный портрет по такому изображению не составишь.

«Я так и не знаю, как он по-настоящему выглядит, – подумала Варя. – Вместо лица – все время вижу маску. Причем – маску страха… И вчера на «биостанции», и сейчас».

– Извольте получить, – ухмыльнулся командир спецназовцев, кивая на кресло с Борисовым.

– Молодцы, мужики, – скупо похвалил Сергей Александрович. – Где вы его откопали?

– В спальне. Паковал чемоданы…

– При романтическом свете свечи, – дополнил один из бойцов.

– А вы, значит, ему помешали, – укоризненно произнес Сергей Александрович. Говорил он серьезно, только глаза улыбались.

Послышались смешки. Борисов сжался в своем кресле.

«Они просто переговариваются? Или это уже часть допроса? Начало психологической обработки?» – задумалась Варя.

– Дальнейшие указания? – поднял бровь лейтенант.

– Никаких. Отдыхайте.

– Здесь?

– Нет. Лучше на кухне. Позаимствуйте вон у него… кока-колы.

Снова смех. Румяный, круглолицый десантник басит, обращаясь к Борисову:

– Эй, дядя! У тебя кока-кола есть?

Борисов будто не слышит. Глаза его закачены, губы шевелятся.

– В анабиоз, что ли, впал? – предполагает другой боец.

Снова смех. Кто-то предполагает:

– Может, мы ему чего повредили?

– Он всегда такой, – срывается у Вари.

Десантники смотрят на нее с интересом. Вопросов не задают.

Сергей Александрович бросает на Варю укоризненный взгляд. Потом мимолетом взглядывает на часы и говорит:

– Ну все, ребята, свободны. Идите пока на кухню, поищите там… кока-колу.

Неформальная часть беседы, очевидно, закончена.

– Кру-гом, марш! – по-свойски цыкает на подчиненных лейтенант. Обращается к Сергею Александровичу: – Мне остаться?

– Не надо.

– Но…

– Я тебя вызову. Минут через сорок, – информирует тот. Теперь в его голосе нет ни нотки расслабленности.

Лейтенант схватывает настроение начальства на лету. Через десять секунд комната пустеет. Вместе со спецназовцами из гостиной исчезает и непринужденная атмосфера. Борисов вжимается в кресло. Наступившая тишина бьет в уши. Варе становится жутко.

– Мне… тоже выйти? – произносит она.

Голос отчего-то срывается.

– А ты что – хочешь остаться? – Сергей Александрович вроде бы удивлен. – Что ж, оставайся… Только, будь добра, сама себе стул принеси.