Луи Байяр - Всевидящее око

Так я и думал! Палец По застыл между носом и верхней губой – там, где недавно красовались приклеенные усы.

– Нынче ваш братец Генри плавает совсем в других морях, – сказал я. – Точнее в лужах скверного пива и сточных канавах. И если жизнь его оборвется раньше срока, то уж явно не от кораблекрушения. Представляю, какой это позор для столь уважаемой семьи, имеющей давнюю и славную родословную. Как выродились потомки предводителей франкских племен! Как они позорят своих знаменитых предков! А там были и шевалье Ле-По, и парочка британских адмиралов…

Я улыбнулся. – А ирландских забулдыг причислить к своим родственникам не желаете? В Нью-Йорке я перевидал достаточно этой публики. В основном в лежачем состоянии. И почему-то они всегда падали на спину и не могли встать. Впрочем, вы это и по своему Генри знаете.

Даже при скудном освещении я заметил раскрасневшиеся щеки По. А может, просто ощутил их жар.

– Но вот что удивительно. В вашем роду был человек, которым можно гордиться, однако о нем вы почему-то молчали. Ваш дед. Настоящий генерал-квартирмейстер. Храбрый, решительный. О нем до сих пор помнят… Пожалуйста: «…с теплотой вспоминают о его доблестных усилиях по обмундированию революционных войск и снабжению их всем необходимым». Надо полагать, ваш дед был близким другом Лафайета. Странно, что вы не хвастались столь выдающимся предком… Впрочем… – Я пробежал глазами страницу. – Кажется, я понимаю, почему вы о нем умалчивали. После войны жизнь генерала По была вовсе не героической. Пытался заниматься коммерцией. Держал магазин галантерейных товаров, но все его начинания приносили лишь убытки. И потому… «В пятом году был объявлен неплатежеспособным. Умер в шестнадцатом, не имея за душой ни гроша»… Печальный конец – умереть полным банкротом. Разумеется, По, вам было стыдно за такого деда. Как же, герой должен всегда оставаться героем. И вы сделали своим дедом… Бенедикта Арнольда, в чем и пытались уверить однокашников.

– Это была просто игра, – качая головой, сказал По. – Небольшое развлечение и только.

– И небольшое сокрытие правды. Правды о Дэвиде По и о балтиморской ветви. Но у тех ваших родичей, как я узнал, в карманах редко водилось более двух центов.

Его голова опускалась все ниже и ниже.

– Вот мы и добрались до главной вашей лжи, – возвысив голос, сказал я. – До ваших родителей.

Этот кусок жизненной истории По я перечитывал столько раз, что выучил наизусть.

– Начнем с того, что они не погибли в огне пожара, охватившего ричмондский театр в тысяча восемьсот одиннадцатом году. Театр действительно сгорел, но ваша мать умерла двумя неделями раньше. Причина смерти – инфекционная лихорадка, хотя точных сведений найти не удалось.

Я наступал на него, размахивая пачкой листов, будто саблей.

– А вашего отца в момент пожара не было не только на сцене, но и в Ричмонде. Этот грубый, развязный человек бросил вашу мать за два года до ее смерти. Бросил с двумя маленькими детьми на руках. В труппе о нем не сожалели. Актером он был прескверным, но страшно завидовал славе жены. С тех пор его никто не видел. Известно только, что он спился и умер. Кажется, в вашей семье это было наследственной особенностью организма. Припоминаю: вы мне говорили, что эту особенность подтвердили несколько медицинских светил. Не будем оспаривать их диагноз.

– Лэндор! Прошу вас!

– Нет уж, дослушайте до конца. Мне искренне жаль вашу бедную мать. Ей было не у кого попросить помощи. Надежных родственников нет. Первый муж умер, второй сбежал, а на руках двое малышей… Простите, я сказал «двое»? Я ошибся. Трое.

Я заглянул в записи Генри.

– Конечно трое. Третьим ребенком была девочка, которую назвали Розалией. Сейчас эта девица именует себя Розой. Как пишет мой друг, весьма странная особа, которая не совсем… не совсем… Впрочем, речь сейчас не об этом. Ваша сестра родилась в декабре десятого года. То есть… дайте мне подумать… более чем через год после бегства вашего отца. Хм… – Я улыбнулся и покачал головой. – Вас это не удивляет? Сколько живу, еще ни разу не слышал, чтобы беременность у женщины продолжалась больше года. Что вы на это скажете, По?

Он вцепился в подлокотники кресла. Дыхания его я почти не слышал.

– На самом деле все куда проще, – нарочито легкомысленным тоном продолжал я. – Мы же с вами взрослые люди, свободные от предрассудков. Чего еще можно ожидать от актрисы? Слышали старую шутку о том, какая разница между актрисой и шлюхой? Шлюхе на все хватает пяти минут.