Луи Байяр - Всевидящее око

«Терпи, Лэндор», – сказал я себе.

Я чувствовал, что не имею права прерывать словоизлияния По, иначе… иначе совершу грех более непростительный, чем вторжение в поэтическое творчество его матери.

Достаточно скоро он собрался уходить.

– Друг мой, забыл вас спросить, – якобы спохватившись, сказал я.

– Слушаю, Лэндор.

– Скажите, пока нас с доктором не было в гостиной, Артему с куда-нибудь отлучался?

– Да. Он ходил проведать мать.

– И сколько времени он отсутствовал?

– Минут пять, не больше. Я думал, вы его там видели.

– А когда он вернулся, вы не заметили в нем каких-нибудь перемен?

– Он был слегка подавлен. Сказал, что мать выплеснула на него все свое дурное настроение и ему даже пришлось выйти на крыльцо, дабы немного остыть. Когда Артемус вернулся, он стер снег со лба.

– А вы видели этот снег у него на лбу?

– Нет. Наверное, снег успел растаять. Но Артемус вытирал лоб, это я помню точно. И вот что странно, Лэндор. На сапогах Артемуса снега почему-то не было… Знаете, после возвращения со второго этажа вы с ним оба выглядели почти одинаково.

7 декабря

После стольких вечеров, проведенных в стенах тесного гостиничного номера, мы с По решили сменить обстановку и навестить заведение Бенни Хейвенса. Я почти месяц не наведывался в «Красный домик», но что мне нравится у Бенни – тут никогда не удивляются твоему долгому отсутствию и не лезут с расспросами. Конечно, люди есть люди. Бенни на мгновение приоткроет рот, Джаспер Мейгун пристанет с просьбой почитать ему из «Нью-йоркской газеты новостей и объявлений». Даже Джек де Виндт, поглощенный очередным вариантом поиска Северо-Западного прохода, взглянет в твою сторону. И не более того. Давай, Лэндор, проходи. Ты появился, и все забыли, сколько ты отсутствовал.

Возможно, я был единственным, кто ощущал свое долгое отсутствие. Знакомая обстановка казалась новой. Я помнил, что за доской для метания дротиков жили мыши, но вроде раньше они не поднимали такой возни. И мокрые сапоги барочников так отчаянно не скрипели. Запах плесени, свечного воска и множество других запахов атаковали мои ноздри, будто я открыл крышку заброшенного колодца.

И конечно, в зале, как всегда, хлопотала Пэтси. Она смахнула со стола, за которым сидел пароходный механик, остатки закуски и поставила кружку крепкого сидра. Мне показалось, что и ее я вижу впервые.

– Добрый вечер, Гэс, – сказала Пэтси.

Голос у нее звучал ровно, будто мы виделись только вчера.

– Добрый вечер, Пэтси.

– Эй, Лэндор! – окликнул меня Бенни. – Я вам не рассказывал историю про муху? Нет? Так вот: сидит себе англичанин, и вдруг в его кружку пива падает муха. Англичанин, как истинный джентльмен, презрительно морщит губы и отодвигает кружку…

И голос Бенни казался мне знакомым и в то же время нет. Он входил не в уши, а проникал сквозь кожу, отчего слова воспринимались легкими щипками.

– В другой раз муха шлепается в кружку ирландца. Тот ее даже не замечает и преспокойно выпивает пиво вместе с мухой.

Глаза Бенни не отпускали: они жгли насквозь, как два уголька. Пришлось подойти к его стойке и смиренно дослушать историю.

– Третьим, к кому залетела муха, был шотландец. Он молча вытащил ее из кружки и потребовал: «А ну, тварь, выплевывай мое пиво, которое ты успела вылакать!»

Джаспер Мейгун загоготал с такой силой, что поперхнулся выпитым джином. Следом от смеха затрясся барочник, который перекинул его дальше – в центр зала. Там смех подхватил преподобный Эшер Липпард и пустил по кругу. Вскоре жестяной потолок и каменный пол звенели от хохота, а он все не умолкал, он продолжался, пока не стал сплетаться в толстую звуковую нить. И только одна ниточка была какой-то бесцветной и жалкой, словно крик голодной индюшки. Я дружно смеялся вместе со всеми, пока не сообразил, что ниточка эта тянется от меня.

Мы с По условились, что наша встреча будет «случайной», поэтому, когда он за двадцать минут до полуночи появился в «Красном домике», я добросовестно изобразил удивление:

– Никак это вы, мистер По?

– Кого я вижу? Вот уж не ожидал вас здесь встретить, мистер Лэндор!

Даже не знаю, зачем мы ломали эту комедию. Пэтси и так знала, что По работает на меня, а остальным посетителям «Красного домика» было все равно. Для них юный поэт ничем не отличался от прочих кадетов, регулярно наведывавшихся сюда вечерами. По вовсе не улыбалось столкнуться здесь с однокашниками, но судьба берегла его. Других кадетов в зале не было, а потому мы не стали прятаться в темном углу, а расположились ближе к очагу, наслаждаясь свежеприготовленным флипом. Мы вновь чувствовали себя парой старых холостяков, уставших от своих комнат и решивших поразвлечься на стороне.