Эрл Биггерс - Продолжает Чарли Чен

— Знаю, — коротко сказал Дафф.

— Знаете? Так он прибыл вместе с вами?

— Нет. Он был найден мертвым в доках вскоре после того, как вы вышли в открытое море.

— Мертвым?!

— Да. — Инспектор не без удивления увидел, как у девушки внезапно хлынули из глаз слезы. Она даже не пыталась их скрыть.

— Боже, да что же это за зверь? Что за выродок? Неужели он так и будет безнаказанно убивать людей? Неужели вы дадите ему снова ускользнуть? Неужели… — рыдания помешали ей говорить.

Инспектор молча встал и подошел к окну. Внизу в лучах вечернего солнца лежал, вытянувшись под стволом пальмы, загорелый до черноты подросток в немыслимых лохмотьях и что-то лениво наигрывал на гитаре. — Быть может, это и есть настоящая жизнь? — устало подумал Дафф. — Никаких забот, никаких трудов, никаких обязанностей?

В дверь постучали. Вошла миссис Люс, сразу заметившая на щеках Памелы мокрые дорожки.

— Милочка, да вы плакали! Что тут у вас произошло? — встревожилась она.

Памела, все еще всхлипывая, рассказала ей о смерти Уэлби.

— Наш маленький стюард с великолепным лондонским акцентом?! — искренне огорчилась старушка. — Из сотен стюардов, с которыми мне довелось на своем веку иметь дело, этот несомненно был самым симпатичным. Во всяком случае лучшего я уже не встречу — чувствую, что в мои семьдесят две года пора и на покой. Разве что в Австралию еще разик съезжу. Или в Китай…

— Но вам никак не дашь семьдесят два! — горячо запротестовал инспектор. — Самое большее — пятьдесят.

— Вы так считаете? — оживилась миссис Люс. — Тогда, возможно, я еще передумаю. Да! Я же еще ни разу не была в Патагонии! Как я могла о ней позабыть?

— Раз уж мы заговорили о путешествиях, — подхватил Дафф, — то не мог бы я предложить прекрасным дамам одно скромное, но я надеюсь, приятное путешествие, которое не отнимет у нас много времени? Мой китайский друг, которого вы видели сегодня на набережной, приглашает нас к себе домой на ужин перед отплытием. Я был бы счастлив слышать ваше согласие.

Прекрасных дам не пришлось уговаривать, и в половине седьмого все трое отправились в такси на Панчбоул Хилл. Вечерняя прохлада овевала город, словно замерший в золотистом мареве солнечного света, который постепенно ослабевал под натиском громоздившихся на востоке этажей иссиня-черных грозовых туч.

Чарли уже поджидал их на ланаи — аккуратно подстриженной лужайке перед домом. Одетый в свой лучший американский костюм, он выглядел весьма импозантно. Его округлое лицо сияло счастьем.

— Без сомнения сегодня великий день в истории моего рода! — оповестил он вступившую на ланаи троицу. — Судьба послала мне честь принимать в своем недостойном доме не только прославленного друга из Лондона, но и двух его несравненных спутниц из страны, оказавшей гостеприимство моей дочери. Поистине радость моя сегодня не знает границ!

Повторяя традиционные извинения за бедность и убогое убранство своих скромных владений, Чарли с поклонами проводил их в дом, гостиная которого заставила Памелу ахнуть от восхищения: вокруг царственно широкого старинного дивана живописно красовались резные столики, фарфоровые винные кувшины и вазы для цветов, освещенные уютным мягким светом разноцветных китайских фонариков, свисавших с потолка. В гостиной была только одна картина: нарисованная на шелке ветка яблони с сидящей на ней птицей. Памела с интересом взглянула на Чена: вкусу китайского офицера полиции мог бы позавидовать не один американский декоратор.

Потом к ним вышла супруга Чарли, одетая в строгий черный костюм из жесткого шелка, а с ней и несколько старших детей, представленных гостям с надлежащий гордостью и одновременным сожалением о том, что обучающаяся в американском университете Роза не может разделить со всеми счастье этого вечера.

Появившаяся в дверях старая служанка возвестила о чем-то тонким пронзительным голосом, и Чарли пригласил всех в столовую, где компанию уже поджидали шедевры гавайского кулинарного искусства. Вскоре некоторая первоначальная скованность уступила место всеобщему веселому оживлению, так что в конце концов разговорилась даже немногословная госпожа Чен, сильно стеснявшаяся своего заметного акцента. Гвоздем вечера несомненно были туристские воспоминания миссис Люс, собранные ею со всего света.

— Но самой моей любимой нацией всегда были и останутся китайцы! — безапелляционно заявила она, подводя итог мемуарам.

— Не считая американцев, само собой, — поднял палец Чарли.