Найо Марш - Обманчивый блеск мишуры

Аллен достал свою трубку и принялся набивать её.

— Так вы хотели сообщить мне именно это, мистер Смит? По-вашему, кто-то пытается подсунуть мне барахло?

— Я этого не говорил. Не знаю. Я пытался подчеркнуть, что при вашей профессии полезно знать, к какому типу относятся конкретные люди. Верно?

— И вы предлагаете дать мне уничижительные характеристики всем обитателям поместья Холбедз? — светским тоном осведомился Аллен.

— Заметьте, определение даёте вы, а не я. Ладно. Я имею в виду личности. Так сказать, типажи. Вам их никак не стоит упускать из виду.

Аллен подхватил щипцами тлеющий уголок и сказал, прикуривая:

— Зависит от обстоятельств. Мы имеем дело с упрямыми фактами, которые частенько никак не вписываются в образ действий предполагаемого типажа. Говоря банально, люди — ужасно противоречивые создания. И все равно, — тут Аллен посмотрел на мистера Смита, — если вы собираетесь познакомить меня с мнением эксперта по поводу здешней коллекции, я буду весьма благодарен.

Мистер Смит ответил не сразу. Аллен смотрел на него и спрашивал себя, как выразить впечатление об этом человеке одним словом. Какой он? Проницательный? Непроницаемый? Таинственный? В форме головы, едва прикрытой прядками тёмных волос, маленьких ясных глазах и сжатых губах угадывался характер хищника. Жёсткий человек. Или это предубеждение? Интересно, какое бы мнение он составил о мистере Смите, если бы вообще ничего о нем не знал?

— Уверяю вас, — повторил Аллен, — мне будет крайне интересно, С этими словами он уселся в одно из кресел у камина.

Мистер Смит пристально посмотрел на него, достал свой портсигар, затем сигару и сел в другое кресло. Если бы кто-нибудь вошёл сейчас в холл, он принял бы их за ожившую иллюстрацию из рождественского журнала.

Мистер Смит тщательно обрезал кончик сигары, снял обёртку, прикурил от золотой зажигалки и сделал несколько затяжек.

— Начнём с того, — сказал он, — что мне нравился Альфред Маульт.

Последовал краткий, но удивительный рассказ о странном знакомстве. Мистер Смит знал Маульта с тех самых пор, как молодой Хилари поселился у Форестеров. Старая вражда давно умерла, и мистер Смит регулярно являлся на воскресный ланч. Иногда он приходил слишком рано, когда Форестеры ещё не возвращались из церкви, и тогда Маульт проводил его в кабинет полковника. Сперва Маульт держался исключительно официально, не доверяя персоне своего класса, поднявшейся по социальной лестнице. Однако постепенно его предубеждение таяло и между ними был заключён союз: чистосердечный, как понял Аллен, со стороны мистера Смита и малость вынужденный — со стороны Маульта. Мистер Смит превратился в человека, с которым Маульт мог посплетничать. А сплетничать он любил, хотя никогда не обсуждал полковника, которому был предан до глубины души.

Нет, он мог сказать, что некие личности эксплуатируют полковника, о вероломстве торговцев и долго обсуждать кошмарность женской прислуги. Последняя тема всегда вызывала у него приступы раздражения, близкие к ревности.

— Он вообще был ревнивым типом, — сказал мистер Смит и замолк, явно ожидая реакции собеседника.

— И по этому поводу не любил принятого в семью племянника?

— Хилли-то? Да так… Пофыркивал, когда тот опаздывал к столу. Не больше.

— Не возмущался им?

— Не в большей степени, чем любым, кто осмеливался нарушать привычный уклад, — быстро ответил мистер Смит. — Он вообще был образцом уставного порядка. Но черт меня побери, если…

Мистер Смит замялся.

— Если?

— Если он стал бы слушать хоть слово против мальчика, — отрезал мистер Смит.

— А мисс Тоттенхейм? Насколько она уживалась с Маультом?

— Очаровательная девочка? Я ведь говорю о событиях двадцатилетней давности. Сколько ей тогда было?… Три? Я ни разу её не видел, только слышал о ней. Она была ребёнком какой-то семьи, оставшейся без гроша и остро нуждавшейся в деньгах. Зато подходящего класса. Альфред говорил о ней только в самых восторженных тонах, и, должен сказать, результаты оправдали его ожидания.

По лицу мистера Смита скользнула неприметная тень и тут же исчезла.

— Лакомый кусочек, — закончил он.

— Маульт говорил что-нибудь о помолвке?

— Он же человек. Или, похоже на то, был. Он сразу заявил, что Хилли — большой счастливчик, и не потерпел бы никаких возражений. А все потому, что в девочке принимает участие сам полковник. Высший авторитет в глазах Альфреда, который не может ошибаться. Кажется, её отец погиб, спасая полковнику жизнь, что, соответственно, сразу возвело его в ранг героев. Вот так.