Найо Марш - Занавес опускается

Мисс Эйбл уже было открыла рот, но тотчас снова его закрыла, посмотрела на Родерика без прежней уверенности и покраснела.

«Ну, еще одно, последнее усилие! – подумал он. – В конце концов, она ведь живой человек», а вслух сказал:

– Итак, отбросим всякую предвзятость. Как по-вашему, кто из живущих в Анкретоне взрослых способен написать такие письма? – Он придвинулся чуть ближе и обаятельно ей улыбнулся. «Видела бы меня сейчас Агата, – мелькнуло у него в голове. – Бот бы посмеялась!»

Мисс Эйбл нерешительно молчала, и он повторил:

– Ну так все же кто, по-вашему?

– До чего вы легкомысленный! – Мисс Эйбл не то чтобы смутилась, но по крайней мере частично утратила профессиональную невозмутимость.

– Допускаете ли вы, что письма написал тот же, кто разыграл серию нелепых шуток?

– Вполне возможно.

Он протянул руку через стол и дотронулся до верхнего сочинения.

– Письма написаны на такой же бумаге.

Лицо у нее запылало. Странно дернувшись, она вдруг накрыла сочинения обеими руками.

– Я вам не верю!

– Вы позволите взглянуть? – Он вытащил из стопки один лист и посмотрел его на свет. – М-да. Бумага довольно необычная, с полями. И те же водяные знаки.

– Он ничего не писал!

– Он?

– Том, – сказала она, и это уменьшительное имя по-новому высветило ее отношение к Томасу Анкреду. – Он на такое не способен.

– Прекрасно. Тогда почему вы сейчас о нем говорите?

Мисс Эйбл покраснела еще сильнее.

– Наверно, Патриция взяла несколько листов и оставила их на той половине дома. Или… – Она нахмурилась и замолчала.

– Да?

– Сюда часто заходит ее мать. Я бы сказала, даже слишком часто. Ее педагогические способности не вызывают у меня доверия.

– Где обычно хранится бумага?

– Вон в том шкафу. На верхней полке. Чтобы дети не дотянулись.

– Вы шкаф запираете?

Резко повернувшись, она уставилась на Родерика.

– Неужели вы допускаете, что я могу написать анонимку. Я?!

– Но вы ведь запираете шкаф?

– Да, конечно. Я этого не отрицаю.

– А где ключ?

– В общей связке с другими ключами, у меня в кармане.

– Вы когда-нибудь оставляли шкаф открытым? Или, может быть, теряли ключи?

– Нет, ни разу.

– Бумагу вы покупаете в деревне?

– Да, она свободно продается в местном магазине. Ее мог купить кто угодно.

– Вполне, – согласился он. – И мы это проверим. Вы зря на меня так сердитесь.

– А я нисколько не сержусь. – В ее голосе было раздражение.

– Отлично. Тогда еще один вопрос. О лекарстве, которое давали вашим воспитанникам. Я хотел бы проследить его маршрут. Конечно, не в организме бедных детишек, а, так сказать, по пути к нему.

– Но зачем? Я не понимаю…

– Естественно, не понимаете, но я объясню. Лекарство для сэра Генри заказали одновременно с лекарством для детей, и тем самым история двух пузырьков взаимосвязана. Вы поможете мне в ней разобраться?

– Попробую. Мисс Оринкорт и миссис Аллен…

Тут, разумеется, последовала неизбежная пауза, а за ней столь же неизбежное разъяснение.

– Боже! – воскликнула мисс Эйбл. – Кто бы мог подумать!

– Да-да, вот именно. Вы, кажется, начали рассказывать про лекарство?

– Я тогда очень рассердилась на мисс Оринкорт. Насколько я понимаю, она попросила миссис Аллен отвести лошадь в конюшню, а сама пошла с лекарствами в дом. Вместо того чтобы оставить наш пузырек в прихожей или, как сделал бы любой, отнести в школу и отдать мне, она просто бросила его в «цветочной комнате». Сэр Генри в тот день, кажется, прислал ей какие-то цветы из оранжереи, и она зашла забрать их. Ее поведение меня в общем-то не удивляет, она крайне эгоцентричная особа. Я долго ждала и в конце концов около семи часов вечера пошла на ту половину дома и спросила, где же лекарство. Мы с миссис Миллеман обыскали чуть ли не весь замок. Но потом, слава богу, появилась Фенелла и сказала, что оба лекарства в «цветочной».

– Значит, пузырек для сэра Генри лежал вместе с детским лекарством?

– Да. Миссис Миллеман тотчас же отправила его наверх.

– Пузырьки были похожи?

– Мы их не перепутали, не думайте. Да, бутылочки были одного типа, но наша размером побольше, и к тому же на каждой была своя этикетка. Кроме того, к нашему пузырьку была приложена инструкция. Правда, она не понадобилась, потому что в тот вечер опять приехал доктор Уитерс, снова взвесил детей и лично отмерил каждому его дозу. Мне это было даже как-то странно: он ведь для того и написал инструкцию, чтобы я сделала все сама, и я бы прекрасно справилась. Но, видимо, он решил, что мне доверять нельзя, – со смешком добавила мисс Эйбл.