Морис Леблан - Последние похождения Арсена Люпэна. Часть II - Три убийства Арсена Люпэна

На диване, о котором им говорил Старьевщик, действительно были видны очертания темного предмета. Завернутая в одеяла, связанная, там лежала Долорес.

Он оказал ей помощь.

— Ах, это вы! Это вы! — еле проговорила она. — Они вам не причинили вреда?

И тут же, выпрямившись, указала на заднюю часть склада:

— Туда… Он ушел в ту сторону… Я слышала… Я уверена… Идите туда, прошу вас…

— Сначала помогу вам, — сказал он.

— Нет… Вы должны его обезвредить… Прошу вас… Прошу…

На этот раз страх не вызывал у нее подавленности; напротив, он придавал ей негаданные силы, и она повторяла в отчаянном стремлении избавиться от преследовавшего ее врага:

— Вначале — добейте его… Я не в силах больше жить, вы должны спасти меня от него… Вы должны… Я не в силах больше жить…

Он развязал ее, заботливо уложил на диван и сказал:

— Вы правы… И в этом месте бояться вам нечего… Подождите, я вернусь.

Но, едва он отвернулся, она с живостью схватила его за руку:

— А вы?

— Что вы хотите сказать?

— Если этот человек…

Казалось, она боялась за Люпэна ввиду предстоящей последней схватки, к которой сама его толкала. Казалось, в последний момент была бы счастлива удержать его.

Он прошептал:

— Спасибо, и будьте спокойны. Мне нечего бояться. Он теперь один.

Оставив ее, он направился в глубину сарая. И, как ожидал, увидел лестницу, приставленную к стене, по которой поднялся до слухового окна. Этим путем и воспользовался Мальрейх, чтобы вернуться в свое логово на улице Делезман.

Он повторил этот путь, как прошел по нему за несколько часов до того, пробрался во второй сарай и спустился в сад. Теперь перед ним был дом, в котором тот поселился. Странное дело, Люпэн ни капли не сомневался в том, что Мальрейх — у себя. Их встреча была теперь неизбежной; отчаянная борьба, которую они вели друг против друга, близилась к концу. Еще несколько минут, и все будет кончено.

Но сюрпризы не кончились. Он взялся за ручку двери — и она тут же поддалась. Особняк не был даже заперт.

Он прошел через кухню, вестибюль, поднялся по лестнице; он шел по дому свободно, не пытаясь умерить шум своих шагов. На площадке остановился. Пот стекал с его лба, кровь стучала в висках. И все-таки он сохранял спокойствие, владея собой, каждой своей мыслью. Он вынул оба револьвера и положил их на верхнюю ступеньку.

«Никакого оружия, — сказал он себе, — только руки, ничто кроме силы моих рук… Этого достаточно… так будет лучше всего…»

Перед ним были три двери. Он выбрал среднюю, нажал на ручку. Ничто не препятствовало. Он вошел.

В комнате было темно, однако через распахнутое окно проникало сияние ясной ночи. Он увидел белые занавеси и простыни на кровати.

И на ней кто-то полулежал.

Люпэн резко осветил карманным фонариком возникший перед ним человеческий силуэт.

— Мальрейх!

Перед ним было до синевы бледное лицо Мальрейха, его темные глаза, заостренные скулы мумии, его иссохшая шея. Все это — неподвижное, в пяти шагах от него. И он не мог бы сказать, что эта застывшая маска, этот лик мертвеца выражал малейший страх, хотя бы какое-то беспокойство. Люпэн сделал к нему шаг, второй, третий. Человек не дрогнул, не пошевелился.

Видел ли он? Понимал ли? Казалось, его глаза были устремлены в пустоту, и все вокруг представлялось ему более галлюцинацией, чем действительностью.

Еще шаг…

«Он будет защищаться. Должен защищаться, — подумал Люпэн. — Должен защищаться!»

И протянул к тому руку. Человек перед ним не сделал ни единого жеста, не отшатнулся, его веки не дрогнули.

И сам Люпэн, потрясенный, охваченный ужасом, потерял вдруг голову. Он опрокинул противника, повалил его на постель, обернул его в простыни, перетянул одеялами, придавил коленом, как добычу. Без того, чтобы тот попытался хоть чем-то воспротивиться.

— Ах! — крикнул Люпэн, опьяненный радостью и утоленной ненавистью, — наконец ты раздавлен, мерзкая тварь! Наконец-то я с тобой совладал!

Снаружи улицы Делезман прослушался шум, в калитку сада забарабанили чьи-то кулаки. Бросившись к окну, он закричал:

— Это ты, Вебер! В добрый час! Ты образцовый слуга! Закрой за собой решетку, мой милый, и беги сюда! Добро пожаловать!

За несколько минут он обыскал платье своего пленника, завладел его бумажником, захватил бумаги, которые обнаружил на скорую руку в ящиках секретера и бюро, бросил все на стол и просмотрел. И вскрикнул от радости: там была пачка писем, тех уже знаменитых писем, которые он обещал вернуть германскому императору. Он положил остальные бумаги на место и снова кинулся к окну.