Михаил Лезинский. - Большая-пребольшая сказочка для Мих, Вась, Петь, Генрихов…

Долетела и…перелетела. А Завиточек остановился и задумался, как Гарри Каспаров перед очередным ходом. Но в отличие от великого шахматиста, он не умел плавать и тем более мыслить глобально. И, несмотря на нашу кипучую любовь к Черномырденькому, – иначе бы не писали! – это надо признать!

Прекрасная Стрекоза Выпуклые Глаза, подала голос, но видя, что ей никто не отвечает, оглянулась и увидела на противоположном берегу болота, – есть ли у болота берега, авторам ещё предстоит выяснить! -котёнка, сделала резкий разворот:

– Чего же ты медлишь, малыш?! – проголосила из – под небесья

Стрекозулечка Красотулечка.

Черномырдик услыхал, ответно заверещал и завращал хвостом, подавая сигналы полнейшего бедствия.

Его кукареканья Пучеглазая Красавица не услышала, но сигналы бедствия, – три поворота хвостом влево и столько же вправо! – приняла.

– Лечу, лечу, Хвостатенький ты мой!

Вертолётиха поискала распрекрасными глазами подходящее место, где можно было сесть и, сделав крутое пике, ринулась вниз, – подходящее место нашлось на спине тёти Жабы, которая при знакомстве всем представлялась как Лягушка по имени Квакушка…

Мы, авторы этого правдивого повествования, не пишем выдуманный толстенький роман с лирическими отступлениями. А то мы многое могли бы рассказать!

Ну, например, как Стрекоза уговорила Жабу, – да, да, самая настоящая Жаба, а не Лягушка – Квакушка, как она представляется лесному, пустынному и болотному люду, – перевезти через болото Завитка. Как смелый Черномырденький, дрожа от страха, взобрался на спину Жабы. И, держа её за бугристую шею, переправился на другой берег целёхоньким, но мокреньким.

Да, да, мокреньким! Потому, что в последнюю минуту, тётя Жаба, таки сделала резкое движение и Котёнок окунулся с головою в болотную жижу.

Мы не станем рассказывать, как, растянувшись на траве, обсыхал Завиток, а Вертолётиха Четырёхлопастная, зацепившись изящной ножкой за высохшую травинку, успокаивала Черномырденького, махая на него своими прозрачными крылышками, тем самым выполняя функции электрического фена, а потом поручила жаворонку Чистое Горло Поэта, -так звали эту птицу! – живущую возле самого солнца, показать дальнейшую дорогу представителю кошачьего мира.

А со Стрекозой Вертолётихой мы на этом распрощаемся, скажем её огромное гранд – мерси за помощь нашему пушистому красавцу и перейдём к рассказу о не менее симпатичнейшем господине Жаворонке, которому простой лесной народ присвоил, – можно сказать, наградил! – прозвищем -званием Чистое Горло Поэта.

Жаворонок был именно той птицей, которая прицепилась, – зависла в вышине! – между морем Средиземным и Израилем.

И с огромной высоты, Жаворонок пропел свою чудесную песню, которая заставила Завитка встрепенуться!

Завиток Черноносенький попытался было ответить, что слышит он, что матушка природа наградила его, Завиточечка, абсолютным слухом! Но жаворонок, как истинный поэт, – а истинные поэты, как мы уже отмечали, несколько ненормальны! – даже не услышал его, но не потому, что не хотел, а потому, что витал в облаках в прямом и переносном смысле.

Жаворонок, всё-таки, увидев, краешком глаза, что его собеседник пытается что-то сказать, протяжно запел:

Завиток подождал, пока последние нотки долетели до его внимательных ушей. То есть, когда Певец Природы, – среди многочисленных званий, присвоенных ему фанатами и почитателями, было и такое! – закончит, ответил:

Котёнок терпеливо, неторопливо, внятно и понятно ответил: – В урочище Эйн – Геди, растёт коричневое дерево, а на дереве том живёт Ворон Воронович Шимон Петрович, известный всему свету под именем Секим Башка! И среди выцветших жестяных листьев, Ворон прячет штучку золотистую дрючку, которая так нужна Михаэльчику. Теперь понятно!?