Он подождал, пока придет лифт.
― Я могу сообщить вам еще что-нибудь нужное? ― спросил он.
― У вашей жены есть родственники?
― Нет, об этом все сказано в бумагах. Вся ее биография, окружение. У нее никого нет, кроме меня. Я не думаю, что она могла уехать далеко. Мы путешествовали по всему миру, но она считает здешнее побережье своим домом. Может быть, я ошибаюсь. С чего вы начнете?
Лифт подошел, и дверь беззвучно открылась.
― С ее подруги миссис Уилкерсон или, быть может, с Грина, психиатра.
― Хорошо, ― сказал он, придерживая дверь, чтобы она не закрылась, пока я вхожу. ― Вряд ли Кэролайн сообщит вам что-то, чего не сказал я. Хотя, может быть, Мелани делилась с ней своими планами... Я не знаю.
Я вошел в лифт, повернулся к нему лицом и, когда дверь закрывалась, постарался улыбнуться как можно спокойнее. Карл Себастьян выглядел несколько старше, чем когда я увидел его на балконе.
― Расскажите мне что-нибудь важное и задайте какой-нибудь вопрос.
Энн Горовиц, доктор философии, сидевшая на стуле с прямой спинкой, наклонилась вперед и взяла чашку с горячим кофе и шоколадное печенье, которое я принес из магазина «Сарасота ньюс энд букс», что находился в квартале от ее дома.
Энн было почти восемьдесят лет. Маленькая женщина с мягкой улыбкой, она любила яркие платья, стриглась под мальчика и носила золотые серьги с красными камнями.
У нее был маленький, аккуратный кабинет. Стол в форме буквы Т и три удобных синих стула. Свет падал из двух окон, расположенных под потолком по одной из стен. С того места, где я сидел, было видно синее небо с белыми облаками и иногда пролетавшую чайку.
Выйдя на пенсию, Энн приехала в Сарасоту со своим мужем Мелвином, скульптором, десять лет назад. Она перестала публиковаться и практиковать как психоаналитик и посвятила себя сыну и его детям, которые жили здесь, а также своей страсти к истории. Но через пять лет ей стало скучно, и она снова вернулась к практике.
Каждый раз, когда я приходил к ней, она протягивала мне какой-нибудь журнал или книгу и рассказывала о необыкновенно интересной главе или статье о победе семинолов в войне против Соединенных Штатов или о том, как процветает городок иммигрировавших в Техас индейцев майя, хорошо усвоивших опыт и уроки своей истории.
― У меня есть деньги, чтобы заплатить вам за прошлый и сегодняшний сеанс, ― сказал я.
― Хорошо, заплатите после нашей беседы. Вот вы сказали мне что-то. Теперь вопрос.
― Вы знаете психиатра по имени Джеффри Грин?
Она кивнула головой, прожевывая внушительный кусок печенья.
― Я встречалась с ним несколько раз. Ко мне перешли некоторые из его бывших пациентов.
― Что вы можете сказать о нем?
― Это уже второй вопрос, и он будет засчитан в час вашего времени, ― сказала она, ― несмотря на взятку в виде кофе и печенья.
Я развел руками в знак того, что принимаю условие.
― Хороший специалист. Дорогой, молодой. Впрочем, для меня все молоды.
― Даже в Сарасоте?
― Здесь, конечно, не так, но мир велик. Я, знаете, очень люблю начало «Путеводителя по галактике для путешествующих автостопом» Дугласа Адамса: что-то вроде «Вселенная очень, очень большая». Меня забавляет такая недооценка.
― Грин заводит романы со своими пациентками?
Она резко поставила чашку на стол, сложила руки на коленях и посмотрела на меня очень внимательно.
― У вас есть основания полагать, что это так?
― Может быть, ― сказал я.
― Что ж, я отвечу вам загадкой: возможно, вы наполовину правы.
― Я не понимаю.
― Когда поймете, дайте мне знать. Больше я ничего не могу вам сказать. Предмет исчерпан, переходим к вам.
― А вы не будете рассказывать мне о каком-нибудь племени, живущем в диких районах Индонезии?
― Не буду. Чем вы занимаетесь для развлечения?
― Смотрю фильмы, видеокассеты.
― Еще?
― Работаю, ем, стараюсь не задумываться, смотрю сны.
― У вас ведь есть хороший сон для меня, Льюис?
― Может быть.
― Перед тем, как прийти ко мне, вы всегда видите какой-нибудь интересный сон. Расскажите мне его.
Она снова взяла свою чашку.
― Сегодня мне приснилось, что у меня в ухе червяк, ― сказал я.
― В ухе?
― Вы уверены, что мой рассказ не испортит вам аппетита?
― Я могла бы довести вас до дурноты историями своих пациентов, продолжая с аппетитом закусывать, ― сказала она, подбирая последние крошки.
― Белый червяк, в правом ухе. Еще в этом сне была моя жена. Я вдруг почувствовал что-то странное у себя в ухе. Она сказала: «К тебе в ухо заполз червяк». Я испугался, сказал ей ― вытащи немедленно. Она стала пытаться его вытащить... Я чувствую, как она аккуратно пытается взять его ногтями, она говорит, что никак не может достать. Червяк забирается все глубже. Я прошу ее быстро принести пинцет; Она бежит в ванную, возвращается с пинцетом, снова пытается достать червяка. Я чувствую прикосновение к уху холодного металла. У нее ничего не выходит. В конце концов она тихонько вскрикивает, и я понимаю, что она зацепила его. Так и есть, но червяк идет плохо, и она разрывает его. Она достает его из уха по частям, а я спрашиваю: «Он вышел? Вышел?» Она говорит, что да, я бегу в ванную, встаю под душ и смываю настоящего и воображаемых червей.
Читать дальше