Эллери Квин - Кот со многими хвостами

— А что делать с репортерами?

— Они, очевидно, набросились на доктора Казалиса. Беги ему на помощь и скажи им, что я сейчас приду. Что-нибудь им наболтаю.

Сержант кивнул и, зевая, удалился.

— Какие у тебя планы, папа?

— Мне нужно в город, ты идешь домой?

— Если смогу выбраться отсюда целым и невредимым.

— Подожди в стенном шкафу в холле. Я заманю репортеров в гостиную, и ты сможешь незаметно уйти.

— Договорились.

Эллери открыл глаза, отец сидел на краю его кровати и смотрел на него.

— Сколько сейчас времени, папа?

— Начало шестого.

Эллери потянулся:

— Ты пришел только что?

— Да.

— Есть что-нибудь новое?

— Вскрытие вроде бы ничего не показало. Шнур также ничем не отличается от шести предыдущих.

— Как атмосфера? Спокойная?

— Я бы так не сказал. — Инспектор поежился, словно от холода. — В Главное управление и мэрию невозможно дозвониться. Газеты отбросили сдержанность и требуют крови. Все, что было достигнуто твоим назначением, после убийства Ленор Ричардсон отправилось псу под хвост. Когда я зашел вместе с комиссаром в кабинет мэра посоветоваться о предложении Казалиса, он чуть не расцеловал меня. Мэр тут же позвонил психиатру, и первыми его словами были: «Когда вы сможете провести пресс-конференцию, доктор?»

— Казалис согласился?

— Как раз сейчас он этим занимается. А вечером выступит по радио.

— По-видимому, для мэра я стал великим разочарованием, — засмеялся Эллери. — А теперь отправляйся в постель, иначе сам станешь кандидатом на медицинское обследование.

Инспектор не двинулся с места.

— Есть что-то еще?

— Эллери. — Старик наклонился и начал медленно расшнуровывать левый ботинок. — В городе ходят скверные разговоры. Я бы не спрашивал тебя об этом, но если хочу оставаться на ринге, то должен знать, какой сейчас раунд.

— О чем ты бы меня не спрашивал?

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что тебе удалось обнаружить. — Инспектор занялся вторым ботинком. — Чтобы держать оборону, мне нужно располагать полной информацией. Иными словами, если у меня грязные штаны, то я хочу знать, на чем сидел.

Это походило на нечто вроде Декларации независимости, зачатой в горе и рожденной на благо правого дела [48] Декларация независимости США была принята 4 июля 1776 г. в период Войны за независимость. .

Эллери с несчастным видом достал сигарету и лег, поставив пепельницу на грудь.

— Ладно, — сказал он. — С твоей точки зрения, я поступаю вероломно. Но давай поглядим, будет ли от того, что я утаиваю, хоть малейшая польза тебе, мне, мэру, комиссару или тени Эдгара По. Первое. Арчибалду Дадли Абернети было сорок четыре года. Вайолет Смит — сорок два. Райану О'Райли — сорок. Монике Маккелл — тридцать семь. Симоне Филлипс — тридцать пять. Битрис Уилликинс — тридцать два. Ленор Ричардсон — двадцать пять. Итак, сорок четыре, сорок два, сорок, тридцать семь, тридцать пять, тридцать два и двадцать пять.

Инспектор молча уставился на сына.

— Каждая следующая жертва была моложе предыдущей. Вот почему я не сомневался, что доктор Казалис не может быть номером семь — он ведь старше их всех. Чтобы стать седьмым в списке, ему должно быть меньше тридцати двух лет — возраста шестой жертвы, если схема основана на нисходящей последовательности... Я оказался прав — возраст седьмой жертвы, мисс Ричардсон, двадцать пять лет. Разница между возрастом каждой пары жертв неодинакова, но любая из них моложе предшествующей.

Старик вцепился в правый ботинок.

— В самом деле! И никто этого не заметил!

— Ну, это всего лишь крупица здравого смысла во всей чудовищной неразберихе. Как спрятанное лицо в картинке-загадке. Ты смотришь и внезапно замечаешь его. Но что это означает? Смысл смыслом, но какой именно? В чем причина? Совпадением это не может быть, только не в семи случаях! И все же, чем больше об этом думаешь, тем менее значительной представляется эта последовательность. Можешь вообразить убедительную причину, по которой некто убивает все более и более молодых людей, абсолютно не связанных друг с другом? Я не могу.

— Трудная задача, — пробормотал инспектор.

— Конечно, я мог бы объявить вечером, что ньюйоркцам от двадцати пяти лет и старше беспокоиться не о чем, так как Кот строго соблюдает нисходящую последовательность возраста жертв и уже миновал двадцатипятилетний рубеж...

— Очень смешно, — прервал старик. — Звучит как... как оперетта Гилберта и Салливана [49] Гилберт, Уильям Швенк (1836–1911) и Салливан, Артур Сеймур (1842–1900)— английские поэт и композитор, авторы многочисленных оперетт. . Все подумают, что ты спятил, а если нет, то спятят все, кому меньше двадцати пяти.