Виктор Лагздиньш - Ночь на хуторе Межажи

Рандер встал, засунул блокнот в карман и вышел из «будуара».

И в зале, и в столовой царило гнетущее молчание, лишь изредка прерываемое негромкими фразами. С какого-то момента Гирт начал замечать, что гостей охватывает апатия, странно сочетающаяся с напряжением, которое усиливалось час от часу. Они все заметнее сторонились друг друга. Конечно, причиной тому, прежде всего, была трагическая смерть Юриса, сказалась и нараставшая усталость, но не только это. Очевидно, сильней всего угнетали взаимные подозрения: ведь, за исключением самого убийцы, никто не знал, чьи руки обагрены кровью.

Алберт, ссутулившись и засунув руки в карманы, стоял в зале в стороне от других у запотевшего окна и смотрел в темноту.

Рандер подошел к нему и, встав рядом, тихо спросил:

– То, что вы сказали в комнате Расмы, следует рассматривать как признание?

Алберт бросил на него насмешливый взгляд:

– А вам как кажется?

Гирт нахмурился:

– Сейчас спрашиваю вас я! И притом совершенно серьезно…

Алберт пристально посмотрел на Рандера, затем снова отвернулся к окну и раздраженно пожал плечами:

– Можете думать, как вам угодно! И вообще – я вам ничего не говорил.

Гирт хотел еще что-то спросить, но в конце концов повернулся и медленно зашагал в столовую.

Калвейт сидел на диванчике и, скучая, листал истрепанную телефонную книгу. Рандер сел рядом и, чтобы не привлекать внимания других гостей, сказал вполголоса:

– Я хотел бы с вами немножко проконсультироваться. Скажите, пожалуйста, существует ли такая… – он заглянул в записи, – силикатная пленка монокристаллической структуры, которую можно получить в высоковакуумных капельных устройствах в присутствии инертных газов? Вы что-нибудь об этом знаете?

Калвейт кивнул:

– Слыхал.

– Значит, в этой фразе есть смысл?

– Да, безусловно. Такая проблема существует. Я, правда, специально ею не интересовался. Однако знаю, что вопрос этот важный и достаточно сложный.

– А Инсберг? Его эта структуральная пленка занимала?

– Вполне возможно. Мы об этом никогда не говорили. Вообще Юрис был сведущ во многих сложных проблемах.

– Так… Хорошо. – Гирт захлопнул блокнот. – Это все, что я хотел узнать. Спасибо!

– Не за что, – Калвейт улыбнулся. – Если могу быть чем-то полезен – всегда к вашим услугам.

Возвращаясь обратно в комнату Расмы, Рандер позвал с собой Зирапа. В первый момент показалось, что тот близок к обмороку – он пошатнулся, открыл рот, хотя не проронил ни звука; лицо его приобрело желтоватый оттенок, а правое веко задергалось. Наконец он кое-как превозмог себя и захромал вслед за Гиртом.

В «будуаре» Зирап поспешно сел, словно ему отказали ноги. Он был так явно и откровенно напуган, что даже не пытался прикрыться своей обычной дурацкой улыбкой. Рандер наблюдал за ним некоторое время, потом сухо спросил:

– Почему вы сюда приехали?

Зирап вздрогнул и облизнул губы.

– Я… я же вам рассказывал.

– Рассказывали, как же, – усмехнулся Гирт и решил идти напрямик. – Вы просили у Инсберга деньги?

В Зирапе словно что-то обломилось: голова его поникла, уголки губ опустились, руки бессильно упали между колен.

– Ну вот… – прошептал он. – Этого я и боялся!…

Какое-то мгновение он сидел неподвижно, затем медленно поднял глаза и спросил:

– Вам сказал об этом Алберт, да?

Рандер недовольно нахмурил брови.

– Кто мне сказал, не имеет значения. Итак, просили?

– Да. Но…

– Но Юрис вам не дал?

– Нет. Но… я его… Я не виновен! – Зирап неожиданно выпрямился, и голос его плаксиво задрожал. Понимаете, не виновен!

Гирт сделал вид, что не слышит.

– Зачем вам нужны были деньги?

Зирап опять сник, наконец тихо заговорил:

– Теперь уже нет смысла скрывать – послезавтра… сейчас, наверно, уже можно сказать «завтра», все равно об этом узнают все… Деньги были нужны моей жене. Она работает в магазине, и как-то так вышло… Одним словом, у нее – недостача. Если до утра в понедельник не удастся собрать нужной суммы – конец! – Он с минуту подумал и безнадежно вздохнул: – Так оно и будет…

Рандер записал несколько слов в блокнот и спросил:

– Как велика недостача?

– Четыреста рублей.

– И сколько вы просили у Инсберга?

– Столько же. Четыре сотни.

– Почему именно у него?

Зирап пожал плечами:

– У меня не было другого выхода. – Сейчас он говорил спокойно, как человек, полностью покорившийся судьбе. – Я не знал, где взять такую сумму. Всем другим я был уже должен.