Жорж Сименон - Друг детства Мегрэ

— Он исчез.

— Знаю. Я тоже его искал.

— Зачем?

— Понимаю, что это глупо. Все, что я делаю и говорю, — глупо. Я слишком честен. Лучше б я позвонил в ближайший полицейский участок и дождался, пока прибудут оттуда. Я мог наплести что угодно: мол, только что вошел, нашел ее мертвой.

— Я тебе задал вопрос. Зачем ты искал револьвер?

— Чтобы избавиться от него. Бросил бы его в сточную канаву или Сену. Раз уж он принадлежит мне, меня непременно заподозрили бы. И, как видишь, не ошибся.

— Я тебя еще не подозреваю.

— Но ты привел меня сюда и не веришь мне. Я что, подлежу аресту?

Мегрэ нерешительно взглянул на него. Лицо его было серьезным, озабоченным.

— Нет, — наконец проронил он.

Он знал, что рискует, но ему не хватало решимости поступить иначе.

— Что ты будешь делать, когда выйдешь отсюда?

— Нужно бы перекусить. Затем пойду лягу.

— Где?

Флорантен задумался.

— Не знаю. Думаю, на улицу Нотр-Дам-де-Лоретт мне лучше не ходить.

Сказал ли он это, не подумав?

— Придется спать на бульваре Рошешуар.

В той клетушке без окон в глубине мастерской, в постели, на которой не было даже постельного белья, только старое серое и жесткое одеяло.

Мегрэ поднялся из-за стола и прошел в кабинет инспекторов. Ему пришлось подождать, пока Лапуэнт кончит говорить по телефону.

— У меня в кабинете сидит высокий худой тип. Моих лет, малость потрепанный на вид. Он проживает в глубине двора в доме номер 55-бис по бульвару Рошешуар.

Не знаю, что он станет делать и куда направится, выйдя отсюда. Не выпускай его из виду. Договорись о замене на ночь. А завтра с утра пошли еще кого-нибудь.

— Он не должен знать о слежке?

— Лучше, чтоб не догадался, но это не так уж важно.

Он хитер, как обезьяна, и в любом случае догадается.

— Хорошо, шеф. Буду ждать его в коридоре.

— Скоро я его отпущу.

Когда Мегрэ толкнул дверь в свой кабинет, Флорантен живо отпрянул от нее, пытаясь при этом не потерять самообладания.

— Ты подслушивал?

Флорантен не знал, что ответить, и в конце концов его огромный рот растянулся в жалком подобии улыбки.

— А как бы ты поступил на моем месте?

— Все слышал?

— Ну не все…

— Один из моих инспекторов приставлен к тебе для слежки. Предупреждаю: если ты от него смоешься, я разошлю твои приметы во все полицейские участки и засажу тебя за решетку.

— Почему ты так со мной разговариваешь, Мегрэ?

Комиссар чуть было не запретил ему называть себя по фамилии и тыкать. Но у него не достало смелости.

— Куда ты собирался идти?

— Когда?

— Ты ведь догадывался, что предстоит расследование и ты попадешь под подозрение. То, что ты так плохо спрятал деньги, говорит о том, что у тебя не было времени найти тайник получше и ненадежнее. Ты уже тогда подумал обо мне?

— Нет. Сперва я собирался обратиться в полицейский участок.

— А не удрать из страны, пока не обнаружили тело?

— В какой-то миг…

— Что тебе помешало?

— Мое бегство сочли бы за доказательство виновности и меня выдали бы Франции. Хотел было заявить о случившемся, как вдруг вспомнил о тебе. Твое имя часто мелькало в газетах. Ты единственный из нашего класса стал чуть ли не знаменитостью.

Мегрэ смотрел на старого школьного приятеля все с тем же любопытством, словно тот задал ему нерешаемую задачку.

— Говорят, ты не доверяешь видимости и докапываешься до сути. Вот я и надеялся, что ты поймешь. Я начинаю думать, что ошибся. Признайся, ты считаешь меня виновным.

— Я тебе уже сказал, что ничего не считаю.

— Мне не следовало брать деньги. Мысль о них пришла мне в последнюю минуту, когда я уже стоял в дверях.

— Можешь идти.

Они оба стояли, Флорантен не решался подать на прощанье руку. Возможно, чтобы избежать рукопожатия, Мегрэ вынул из кармана платок и вытер лицо.

— Увидимся завтра?

— Может быть.

— До свидания, Мегрэ.

— До свидания.

Мегрэ не стал смотреть вслед ни ему, ни двинувшемуся вслед за ним по лестнице Лапуэнту.

Он был беспричинно недоволен собой. И собой, и другими. День, до пяти часов пополудни протекавший так приятно и праздно, был безнадежно испорчен.

На столе его по-прежнему дожидались отчеты. Муха исчезла, наверное раздосадованная тем, что он ее обманул.

Было половина восьмого. Он позвонил домой.

— Это ты? — привычно спросил он, хотя прекрасно знал голос жены.

— Тебя не ждать к ужину? — тут же отреагировала она, привыкшая к тому, что, если он звонит, это означает: он не ужинает дома.