Элизабет Джордж - Месть под расчет

Линли все еще стоял очень далеко, возле окна, и Деборе это стало невыносимо. Она протянула к нему руку:

– Томми. Томми. Пожалуйста.

– Вся твоя жизнь – Саймон. Кому, как не тебе, это знать. Мы оба это знаем.

– Нет, я…

Дебора не смогла закончить фразу. Ей хотелось ругаться, драться, стоять на своем, но Томми заглянул ей глубоко в душу и вытащил на божий свет то, что она старалась навсегда похоронить там.

Прежде чем заговорить снова, он несколько минут не сводил с нее глаз:

– Тебе хватит часа?

Дебора открыла рот, чтобы просить, спорить, умолять, но ей изменили силы.

– Да. Хватит, – только и сказала она.

Леди Хелен вздохнула:

– Знаешь, мне, кажется, никогда не было так скучно. Скажи-ка еще раз, что нам надо доказать.

Сент-Джеймс сделал третью складку на тонкой пижаме, не сводя глаз с дырки от ножа, которым колют лед.

– Пострадавший заявляет, что на него напали, когда он спал. У него одна рана, а на верхней части пижамы три дырки, и на каждой кровь. Как ты думаешь, что бы это могло значить?

Леди Хелен наклонилась над пижамой, сложенной так, что были отлично видны все три дырки.

– Он занимался во сне акробатикой?

Сент-Джеймс хмыкнул:

– Ну да. Просто он не спал. Сам себя ранил, а пижаму продырявил потом. – Он заметил, что леди Хелен зевнула. – Скучаешь?

– Совсем нет.

– Тебе предстоит вечер с очаровательным джентльменом?

– Если бы. Боюсь, дорогой, мне предстоит общество бабушки и дедушки. Дедушкин храп прекрасно сочетается с победным маршем из «Аиды». Я сопровождаю их в оперу. Надеюсь, сегодня дедушка более подвижен, чем обычно.

– Для души полезно время от времени поклоняться культурным ценностям.

– Ненавижу оперу. Если бы еще там пели по-английски. Разве я хочу слишком многого? Они же всегда поют на итальянском или на французском. Или на немецком. Хуже всего, если на немецком. А когда они мечутся по сцене в своих нелепых шлемах и как бы дуют в рог…

– Хелен, ты мещанка.

– Я – типичная представительница своего класса.

– Ладно, если ты потерпишь полчаса, я приглашу тебя на ланч. На Бромптон-стрит открылся новый ресторан.

Леди Хелен оживилась:

– Милый Саймон, это прекрасно! Что надо делать?

Она огляделась, словно подыскивая себе занятие, но Сент-Джеймсу уже было не до нее, потому что хлопнула входная дверь и он услышал свое имя. Забыв обо всем на свете, он метнулся прочь от рабочего стола.

– Сидни, – сказал он и зашагал к двери, пока его сестра взбегала вверх по лестнице. – Где ты, черт тебя побери, была?

Сидни вошла в лабораторию.

– Сначала в Сарри. Потом в Саутгемптоне, – ответила она как ни в чем не бывало и бросила норковый жакет на стул. – Мне пришлось еще раз позировать в мехах. Если в ближайшее время никто не предложит ничего другого, не знаю, что делать. Рекламировать шкуры мертвых животных в высшей степени отвратительно и до омерзительности противно. К тому же от меня требуют совсем ничего не надевать под низ. – Наклонившись над столом, она внимательно осмотрела пижаму. – Опять кровь? Как вы можете заниматься этим перед ланчем? Надеюсь, я не пропустила ланч. Еще только двенадцать. – Она открыла сумку, которая висела у нее на плече, и стала рыться в ней. – Ну где же? Естественно, я понимаю, почему они настаивают на голой коже, но у меня сейчас не лежит к этому душа. Говорят, это, мол, эротично. Обещание, фантазия. Вздор. А, вот оно.

Сидни достала мятый конверт и протянула его брату.

– Что это?

– А то, из-за чего я десять дней пробыла у мамы. Мне даже пришлось съездить на неделю к Дэвиду, чтобы она не подумала, будто я несерьезно к этому отношусь.

– Ты была у мамы? – недоверчиво переспросил Сент-Джеймс. – У Дэвида в Саутгемптоне? Хелен, ты разве не?..

– Я звонила в Сарри, но мне никто не ответил. А потом, ты сказал, чтобы я не пугала маму. Помнишь?

– Не пугала маму? – спросила Сидни. – Из-за чего?

– Из-за тебя.

– А почему мама должны была пугаться из-за меня? – Но дожидаться ответа Сидни не стала. – По правде говоря, поначалу она восприняла это как нелепость.

– Что?

– Теперь мне ясно, Саймон, откуда у тебя такая непонятливость. Потом я все же ее достала. Я не сомневаюсь, что добьюсь своего. Бери письмо и читай вслух. Пусть Хелен тоже послушает.

– Черт побери, Сидни, я хочу знать…

– Так читай, – сказала она, хватая его за руку и тряся ее.

С плохо скрываемым раздражением Сент-Джеймс вскрыл конверт и начал читать вслух: