Агата Кристи - По направлению к нулю

– Как что?! Разумеется, она стремится заполучить его обратно! – сказала Кей. Она говорила очень быстро, почти задыхаясь. – Она никак не может простить ему, что он ушел ко мне. Это ее месть. Она заставила его организовать нашу встречу в Галлс-Пойнте и сразу же начала его обхаживать. Сразу, как только мы приехали. Знаете, она очень умна. Отлично прикидывается эдаким трогательным и слабым созданием… И знает, как заставить других подыграть ей. Одновременно с нами она заманила сюда Томаса Ройда. Этот бедняга предан ей как собака, он всегда обожал ее. В общем, она стала просто сводить Невиля с ума, притворяясь, что собирается выйти замуж за Томаса.

Кей умолкла, задохнувшись от ярости.

– Мне казалось, – мягко сказал Баттл, – ваш муж мог бы только порадоваться тому… э-э… что она найдет свое счастье со старым другом.

– Порадоваться? Вот уж нет, он стал чертовски ее ревновать.

– Тогда, должно быть, он очень любит ее.

– Да, вы правы, – с горечью сказала Кей. – И ей это отлично известно!

Баттл все еще с сомнением теребил подбородок.

– Но ведь вы могли отказаться от этой затеи и не приезжать сюда. Разве не так?

– Как я могла? Он подумал бы, что я ревную!

– Однако, в конце концов, – заметил Баттл, – так оно и есть на самом деле. Ведь вы ревнуете?

Кей вспыхнула:

– Да, я ревновала его к Одри с самого начала нашего знакомства – или почти с самого начала. Я постоянно ощущала ее присутствие в нашем доме. Словно это был ее дом, а не мой. Я переставила всю мебель, сменила обивку, но ничего не помогало! Я чувствовала, что она, как серая тень, вползает в каждую комнату, в каждый уголок. А Невиль очень переживал, считая, что плохо обошелся с ней, – я видела это, – и он никак не мог выбросить ее из головы… Она словно немой укор повсюду следовала за ним, и он в глубине души постоянно испытывал чувство вины. Знаете, есть такие странные люди… Они кажутся довольно бесцветными и неприметными, но ты постоянно ощущаешь их присутствие.

Баттл задумчиво кивнул:

– Хорошо, благодарим вас, миссис Стрендж. Наверное, на сегодня все. Мы должны прояснить еще… э-э… множество вопросов… в частности, относительно наследства вашего мужа… Ведь после смерти леди Трессильян он получит большие деньги – пятьдесят тысяч фунтов…

– Неужели так много! Мы должны получить их по завещанию умершего сэра Метью, правда?

– Вы тоже знали об этом?

– Да. Он распорядился, чтобы после смерти леди Трессильян его деньги были поделены между Невилем и его женой. Но не думайте, что я обрадовалась, узнав о ее смерти. Это не так. Конечно, я не особенно любила ее, вероятно, потому, что она не любила меня… Но мне даже страшно представить, что какой-то грабитель проник в дом и проломил ей голову.

С этими словами Кей вышла из библиотеки. Баттл взглянул на Лича:

– Ну и какого ты мнения о ней? Лакомый кусочек, должен признать. Мужчины с легкостью теряют голову из-за таких красоток.

Лич согласился.

– Хотя мне кажется, – с сомнением добавил он, – ей далеко до настоящей леди.

– Да, но таких вообще вряд ли сыщешь в наше время, – заметил Баттл. – Может, посмотрим теперь на ее предшественницу? Или нет, я думаю, следующей мы пригласим мисс Олдин, чтобы образовать, если можно так выразиться, внешний угол зрения к этому матримониальному треугольнику.

Мери Олдин спокойно вошла в библиотеку и села. Внешне она выглядела спокойно, только в глазах стояла тревога.

Она достаточно четко отвечала на вопросы Лича, подтвердив рассказ Невиля о предыдущем вечере. Спать она пошла около десяти часов.

– Мистер Стрендж находился у леди Трессильян?

– Да, я слышала, как они разговаривают.

– Разговаривают, мисс Олдин, или ссорятся?

Она вспыхнула, но ответила спокойно:

– Видите ли, леди Трессильян была любительницей дискуссий. Ее слова зачастую бывали довольно язвительными, хотя по натуре она была совсем не такая. Также ей была свойственна известная авторитарность, она подавляла людей, навязывая собственное мнение… А мужчина воспринимает подобную манеру общения не так легко, как женщина.

«Как вы, например», – подумал Баттл. Он смотрел на ее умное, бесстрастное лицо.

Мери Олдин первой нарушила молчание:

– Я не хотела бы показаться глупой… Но мне кажется невероятным – совершенно невероятным – то, что вы можете подозревать кого-то из людей, живущих в этом доме. Почему преступником не мог быть посторонний человек?

– По нескольким причинам, мисс Олдин. Во-первых, ничего не украдено и все замки целы. Мне нет нужды напоминать вам географическое расположение вашего дома и сада – просто представьте его себе мысленно. С запада к реке ведут отвесные скалы; с юга – пара террас, ограниченных стеной, и спад к реке; с востока – садовые склоны тянутся вниз почти до самого берега, но и они окружены высокой стеной. Существуют только две возможности проникновения в ваш дом извне – через маленькую дверь в садовой ограде, которая сегодня утром, как обычно, была закрытой, и через парадную входную дверь в дом – также со стороны дороги. Я не говорю, что никто не мог, например, перелезть через стену или воспользоваться запасным ключом от входной двери, – в сущности, она легко открывается и с помощью отмычки… Но скажу вам, что, насколько я могу судить, никто не предпринимал подобных попыток. Тот, кто совершил это преступление, знал, что Баррет каждый вечер принимает настойку сенны, и подсыпал в нее снотворное… А это приводит нас к одному из домашних. Небезызвестный вам ниблик опять-таки взяли из чулана под лестницей. Нет, мисс Олдин, это был не посторонний человек!