Джон Карр - Убийства в замке Баустринг

Город в Новой Англии, омываемый серым морем. Белый затхлый дом, полный хрусталя, где прошла юность. Рассвет… Жестяные тазики с водой… Утренний туалет в соответствии с традициями дорогостоящей частной подготовительной школы для поступления в престижный колледж… Полусонное преодоление десятка шагов на молитву в часовне при школе… Долгожданные письма из дома, где сплошь суровые отеческие наставления, накорябанные паукообразным почерком отца.

Весенние каникулы в Гротоне, городишке на юго-востоке штата Коннектикут, где он с битой, на бейсбольном поле, с утра до вечера носится как заведенный.

Потом Гарвардский университет в Кембридже, пригороде Бостона. Тогда еще звучал язвительный голос ныне покойного Уильяма Джеймса, умницы и эрудита, психолога и философа, создавшего лабораторию экспериментальной психологии, автора книги «Принципы психологии», остающейся до сих пор классикой психологии, и многих других фундаментальных трудов. Любимец студентов Уэнделл Холмс, юрист, государственный деятель, преподаватель конституционного права, член Верховного суда США, заслуживший уважительное прозвище «великий инакомыслящий» за свое особое мнение в ряде судебных разбирательств, вошедших в историю как мощный аргумент в защиту свободы слова.

Бурная студенческая жизнь, деятельный декан со своим перечнем студентов, не уплативших вовремя за обучение, и, наконец, относительный покой… Вот уже более тридцати лет.

Вглядываясь в свое отражение в зеркале, Тэрлейн вспоминал тихие комнаты на Брэттл-стрит, с синей фарфоровой посудой в отблеске камина и тремя белыми стеллажами с книгами. Сегодня ему довелось стать свидетелем убийства, пришлось ощутить непосильную ношу бремени страстей человеческих, но почему-то он переживает не больше, чем когда смотрит по телевизору шоу «Панч и Джуди», где горбун Панч с крючковатым носом полон оптимизма, а его жена Джуди – неряха и нескладеха.

В чем дело, почему такая вялость души?

Врожденное свойство его характера? Трудно сказать. А ведь Фрэнсис Стайн был влюблен в Дорис Мундо! И вот такая жестокая гримаса жизни…

Поддавшись неожиданному импульсу, Тэрлейн провел ладонью поперек пламени свечи. Но сделал это быстро и не почувствовал боли. Пламя было не для него! В его собственном прошлом не было никаких страстей. Какие-то потуги на романтические отношения, и не более. Была у него юная Левингстон с желтыми розами на талии, которую он водил на пьесу Уильяма Жилетта в старом театре «Критерион» в Нью-Йорке. После спектакля, когда ее тетя и дядя следовали за ними в другом кебе через весь город до Медисон-авеню на Манхэттене, она почти прижималась к нему, а он говорил, в основном от смущения, о пьесах Генрика Ибсена. Потом была одна чувствительная умница, синий чулок из Бикон-Хилла, престижного района Бостона, на которой он едва не женился. Почему не женился? Да потому, что испугался. Семейная жизнь сулила расставание с мечтами, навеянными книгами, умиротворяющей атмосферой библиотеки, вольнолюбивым духом бара «Русалка». Жена стала бы проявлять интерес к шляпкам, пустой болтовне и, что самое ужасное, испытывать жажду известности, почестей по отношению к своему мужу. Так что, следуя разумной логике, следовало не поддаваться порыву, дабы не перевернуть страницу холостяцкого бытия.

Тэрлейн опустил ладонь на пламя свечи. Свеча погасла, и он смял горячий воск. Теперь только бледный голубоватый лунный свет отпечатывал на полу контуры оконных рам. Фрэнсис, должно быть, роняет скупую мужскую слезу, оплакивая гибель любимой… Тэрлейн подошел к столику у камина, налил себе полстакана виски и выпил залпом.

Он почувствовал себя намного лучше, но понял, что в чем-то разделяет настроение покойного лорда Рейла – в этом замке электричество просто анахронизм. Так что он зажег свечи, которые всегда стояли на каминной полке, и сел, собираясь раздеться. Его халат висел в стенном шкафу. Странно, что здесь стенные шкафы вместо гардеробов. Их, видимо, соорудили в толще стен сравнительно недавно. Он обратил на них внимание еще в комнатах лорда Рейла. Двери из толстенных дубовых панелей превращали каждый из таких встроенных шкафов в маленькую звуконепроницаемую комнату. Может, это и разумно, подумал он, с опаской посмотрев на кровать, потому что паразиты, как правило, кишмя кишат в старинных деревянных гардеробах…

Ночь была прохладной, но не холодной. Помешав угли в камине, Тэрлейн подошел в халате к одному из окон, сел на край широкого каменного подоконника и закурил трубку. Можно запросто схватить радикулит, в его возрасте следовало бы быть осмотрительнее! Ну да ладно. Вид из окна захватил Тэрлейна целиком.