Эрл Гарднер - Дело о хромой канарейке

– Вы прекрасно понимаете.

– Оставьте в покое Рози.

– А если мне придется обвинить Рози, чтобы выгородить вас?

– Тогда не выгораживайте меня.

– Да вы понимаете, что говорите?

– Отлично понимаю.

– Ваше положение крайне тяжелое, – со вздохом произнес Перри Мейсон. – Конечно, жюри не вынесет смертного приговора девушке с такой наружностью и умом. Но вы можете заработать пожизненное заключение. Сейчас легко задирать нос и произносить красивые слова, но что будет, когда подойдет решительный момент? Не упрекнете ли вы меня за то, что в свое время связали мне руки?

Она встала и очень серьезно произнесла:

– Мистер Мейсон, если я что-то делаю, то только из самых чистосердечных побуждений. И я ни о чем не стану жалеть, чем бы это для меня ни кончилось. Таков мой девиз в жизни.

– Ол райт, Рита, не вешайте головы! Мы еще повоюем!

Розалинда Прескотт сидела в кабинете Перри Мейсона и яростно повторяла:

– Я его не убивала! Не убивала! Я не убивала!

– Кто же его убил?

– Не знаю. Я сама бы очень хотела знать!

– Но если бы узнали, что бы вы сделали?

У нее потемнели от бешенства глаза.

– Сказала бы полиции.

– Допустим, что это дело рук Риты?

– Что заставляет вас думать, что это сделала Рита?

– Я спросил вас, каково было бы ваше отношение, если бы его убила Рита?

– Если бы она убила, то она не заслуживала бы снисхождения ни моего, ни Джимми. По ее милости мы попали в ужасную передрягу.

– Ну а если его убил Джимми?

– Если это сделал Джимми, то он тем более не может быть оправдан… Конечно, у него были основания. Множество оснований.

– Были ли у Риты основания?

– Не знаю. Если бы его убила она, то только в виде самозащиты.

– Что ж, причина уважительная, – заметил Мейсон.

– Но совершенно недопустимо то, что за этим последовало: тайком бежать из дома, никого не предупредив, будучи уверенной, что подозрение непременно падет на Джимми!

– Ну, а если это сделал Джимми?

– Джимми мог бы его убить, чтобы защитить меня. Но я не думаю, что он виновен.

– Скажите, пожалуйста, случайно у миссис Андерсон не было причин ненавидеть Вальтера Прескотта?

– Почему вы задаете такие странные вопросы?

– Я просто нащупываю возможные пути защиты… Так у нее могло быть что-то против него?

– Не думаю. Конечно, Вальтера раздражало, что она всюду сует свой нос. Он ей не раз советовал заниматься своими делами и перестать заглядывать в наши окна, а она в ответ предлагала закрывать окна ставнями, чтобы не вводить ее в искушение.

– У них была настоящая ссора?

– Да нет. Она быстро поджала хвост, а Вальтер разговаривал скорее насмешливо, чем сердито.

– Больше они не бранились?

– Насколько я знаю, нет.

– Ваш муж грозился вас убить?

– Да.

– Много раз?

– Дважды. Первый раз месяца два назад из-за каких-то пустяков, а второй раз утром того самого дня, когда я сбежала.

– Почему вы поехали в Рино?

– Я хотела там добиться разрешения на развод. Мне казалось, что, если я уеду, у Вальтера будут связаны руки, а после того, как он немного остынет, мне удастся мирно с ним договориться, чтобы избежать скандала.

– Вы полетели с Дресколлом?

– Да.

– Но ведь вы сами говорили, что ваш муж ревнует вас к Дресколлу?

– Он меня ни к кому не ревновал. Он был такой хладнокровный, расчетливый эгоист!

– Подождите, подождите. Подобные выражения нельзя произносить на скамье для свидетелей. Вы должны избегать мстительного тона в отношении вашего покойного мужа. Не забывайте, что он умер.

– Мне все равно, жив он или умер!

– Он же все-таки был вашим мужем! Вы же добровольно стали его женой. А потом вдруг решили, что больше его не любите. Не сошлись характерами. У вас оказались различные взгляды на вещи и так далее. Но все равно вы крайне сожалеете о его смерти. Запомните это. Всепрощение и сочувствие. Вы понимаете, что его невыносимые приступы раздражительности объяснялись изношенной нервной системой.

– Что за ерунда! Всему причиной его холодное сердце и расчетливый ум!

– И, – продолжал Мейсон, не обращая никакого внимания на ее слова, – для вас было ударом известие о его смерти. Говорите со слезами на глазах, что когда-то вы были близки, но что любовь умирает, если сердечный пламень никак не поддерживать. Побольше красивых фраз, чтобы тронуть души членов жюри.

– Неужели вы и правда надеетесь дождаться такой мелодрамы?

– Конечно, надеюсь.

– На скамье свидетелей?