Эллери Квин - Трагедия Игрек

— Кому? Всем вам! Вы все ненавидите мою бедную больную Лу… — Ее руки обвились вокруг Луизы. — Ну? Отвечайте! Кто это сделал?

— Миссис Хэттер… — заговорил доктор Мерриэм.

Гнев на лице старухи сменило подозрение.

— Когда мне понадобится ваше мнение, доктор, я спрошу его. Не вмешивайтесь!

— Боюсь, это невозможно, — холодно отозвался врач.

Старая леди прищурилась:

— Что вы имеете в виду?

— То, — ответил доктор Мерриэм, — что долг для меня прежде всего. Это уголовное преступление, миссис Хэттер, и у меня нет выбора. — Он направился в угол комнаты, где на тумбочке стоял телефон.

Лицо старухи стало пурпурным, как недавно у Джеки. Оттолкнув Луизу, она метнулась вперед, схватила доктора Мерриэма за плечо и начала его трясти.

— Вы этого не сделаете! — кричала она. — Не суйте нос в чужие дела, Мерриэм! Неужели вам мало огласки?

Не обращая внимания на проклятия, сыпавшиеся на его седую голову, врач спокойно снял трубку и позвонил в Главное полицейское управление.

Воскресенье, 17 апреля, 12.30

Вначале, думал инспектор Тамм, Бог создал небо и землю, отлично при этом поработав, особенно когда дошел до реки Гудзон в округе Уэстчестер, в нескольких милях от Нью-Йорка.

Славный инспектор едва ли пребывал в религиозном или эстетическом настроении, поскольку нес на своих широких плечах тяжкое бремя официальной ответственности, но, даже будучи поглощенным сугубо земными делами, он не мог оставаться равнодушным к красотам пейзажа.

Автомобиль, казалось, взбирался по узкой извилистой дороге к небу. Впереди маячили сказочные видения зубчатых стен, крепостных валов и шпилей, обрамленных зеленой листвой и увенчанных бело-голубыми облаками. Далеко внизу мерцала голубая лента Гудзона, усеянная белыми точками суденышек. Инспектор жадно набирал в легкие воздух, напоенный ароматами хвои и цветов, яркое солнце Согревало его, а прохладный апрельский ветерок ерошил седые волосы. Несмотря на все преступления, такой вид заставляет человека радоваться жизни, думал Тамм. Это был его шестой визит в «Гамлет» — невероятную резиденцию мистера Друри Лейна, которая с каждым разом нравилась ему все больше и больше.

Остановившись у знакомого мостика — аванпоста поместья Друри Лейна, — инспектор весело махнул рукой часовому — румяному старичку, расплывшемуся в улыбке.

— Привет! — крикнул Тамм. — Надеюсь, мистер Лейн дома в это прекрасное воскресенье?

— Да, сэр, — пискнул смотритель моста. — Проезжайте, инспектор. Мистер Друри говорит, что вы всегда желанный гость. — Приковыляв к мосту, он открыл скрипучие ворота и указал на маленькую деревянную эстакаду.

Инспектор удовлетворенно вздохнул и нажал на акселератор. Территория была хорошо ему знакома — аккуратная гравиевая дорога, зеленая роща и внезапно открывшееся пространство перед замком. Сам замок служил кульминацией не только цепочки крутых утесов, возвышавшихся на сотни футов над Гудзоном, но и вдохновения мистера Друри Лейна.

Его замысел был осмеян критиками, архитектура подверглась уничижительному фырканью молодых людей, недавно окончивших Массачусетский технологический институт, на чьих чертежных досках красовались проекты бетонных крепостей со стальными шпилями высотой в милю. Самого автора именовали старомодным чудаком, ходячим анахронизмом и напыщенным фигляром — последнее определение было дано театральным критиком новой школы, для которого любой драматург ранее Юджина О'Нила [15] О'Нил, Юджин (1888–1953) — американский драматург. и любой актер ранее Лесли Хауарда [16] Xауард (Стейнер), Лесли (1893–1943) — английский актер. был «ничтожеством», «архаизмом» и «венским шницелем».

И тем не менее поместье существовало — с его обширными ухоженными садами, аккуратными тисами, елизаветинской деревней, состоящей из островерхих коттеджей и мощеных аллей, рвом с водой, подъемным мостом и, главное, самим замком. Это был кусочек доброй старой Англии XVI века — идеальная декорация для джентльмена на покое, живущего среди реликтов своего прошлого — прошлого, которое было посвящено увековечению бессмертных драм и принесло упомянутому джентльмену огромное состояние, великую славу и столь же безмерное счастье.

Таким было жилище мистера Друри Лейна — покинувшего свой трон императора актеров. И как бы ни относились к нему нью-йоркские сверхрациональные олухи, думал инспектор Тамм, когда другой старик распахнул перед ним железную дверь в высокой каменной стене, окружающей поместье, здесь царили красота, мир и покой, столь желанные после суетливой атмосферы города.