Жорж Сименон - Двухгрошовый кабачок

— Поклянись, что будешь беречь себя, а главное, главное, что… что не наделаешь глупостей!

— Да.

— Поклянись!

— Да.

— Ради сына, Марсель!

— Да… — повторил он немного раздраженно, стараясь высвободиться.

Может, он боялся, что нервы опять не выдержат? Он с нетерпением ждал заказанную машину. Он не хотел ни говорить, ни слушать, ни смотреть. Пальцы его дрожали.

— Ты ведь не убивал этого человека? Послушай меня, Марсель! Ты должен меня послушать… Из-за… из-за другого тебя не смогут осудить. Ты же сам этого не сделал. Можно будет доказать, что человек этот был низким типом. Я сейчас же обращусь к адвокату, к самому лучшему.

Говорила она с жаром. Хотела, чтобы ее услышали.

— Все знают, что ты порядочный человек. Может быть, удастся добиться временного освобождения. Главное, не падай духом! Раз… раз то преступление не имеет к тебе отношения…

Она с вызовом посмотрела на комиссара.

— Завтра утром я увижусь с адвокатом. Я вызову отца из Нанси, чтобы он помог мне. Скажи же! Ты чувствуешь в себе уверенность?

Она не понимала, что ему только хуже от этих разговоров, что он вот-вот потеряет остатки самообладания. Слышал ли он ее вообще? Больше всего он прислушивался к звукам, доносившимся снаружи. Он весь превратился в ожидание.

— Я приду к тебе с сыном.

Наконец послышался звук мотора, и Мегрэ вмешался в происходящее:

— Собирайтесь.

— Ты поклялся мне, Марсель!

Она не хотела его отпускать. Она подталкивала к нему сына, надеясь, что он скорее сумеет подействовать на него. Бассо стоял на пороге и начал спускаться уже.

Тогда она с такой силой схватила Мегрэ за руку, что даже ущипнула его.

— Будьте внимательны! — проговорила она, задыхаясь. — Смотрите, чтобы он не застрелился! Я знаю его!

Она увидела собравшихся любопытных и в упор, не стыдясь и не стесняясь, посмотрела на них.

— Подожди! Шарф надень!

Она побежала за шарфом в комнату и протянула его в машину, когда та уже тронулась.

Пожалуй, достаточно было одного того, что мужчины остались одни в машине, чтобы обстановка разрядилась. Минут десять, не меньше, Мегрэ и Бассо сидели молча; за это время они успели выехать на дорогу в Париж. Первые слова Мегрэ будто вовсе не имели отношения к случившейся драме.

— У вас замечательная жена! — сказал он.

— Да… Она все поняла. Может, потому, что она мать! Разве я могу сказать, с чего я стал любовником той, другой? — Молчание. Потом снова заговорил:

— Сначала не думаешь. Игра… А там уже не хватает мужества покончить с этим. Боишься слез, угроз… И вот результат!

В свете фар мелькали деревья вдоль дороги. Мегрэ набил трубку и передал кисет соседу.

— Спасибо, я курю только сигареты.

То, что они говорили самые банальные вещи, ничего не значащие фразы, которые произносят ежедневно, действовало успокаивающе.

— Однако в вашем ящике лежит с десяток трубок.

— Да. Когда-то… Я был, можно сказать, завзятым любителем трубок. Это жена попросила меня…

Он внезапно замолк Мегрэ поспешил добавить:

— Ваша секретарша тоже очень предана вам.

— Хорошая девушка. Рьяно защищает мои интересы. Что, очень расстроилась?

— Скорее, я бы сказал, что она верит в вас. Доказательство тому — она спросила, когда вы вернетесь. Да, вообще, все там вас любят.

Опять воцарилось молчание. Проезжали Жювиси. В Орли небо было освещено прожекторами с аэродрома.

— Это вы дали Файтену адрес Ульриха?

Бассо настороженно молчал.

— Файтен часто прибегал к помощи ростовщика с улицы Блан-Манто. Имя его можно найти в его книгах на всех страницах, и суммы… В день смерти старьевщика Файтен должен был ему не меньше тридцати тысяч франков.

Нет! Бассо не хотел отвечать. В его молчании чувствовалось нарочитое упорство.

— Чем занимается ваш тесть?

— Он преподаватель лицея в Нанси. Моя жена из Нормандии.

Обстановка то накалялась, то наступала разрядка, в зависимости от произносимых слов. Бывали минуты, когда Бассо говорил самым обычным тоном, словно забыв происходящее. Потом вдруг воцарялось тяжелое молчание, полное недомолвок.

— Ваша жена права. По делу Файтена у вас есть шанс быть оправданным. Максимум вы рискуете годом. А по делу Ульриха, например…

И без всякой связи добавил:

— Я оставлю вас на ночь в комнате предварительного заключения в Сыскной полиции. Завтра успеем посадить вас в тюрьму официально.

Мегрэ вытряхнул трубку, опустил стекло, чтобы сказать шоферу.

— Набережная Орфевр! Заезжайте во двор. — Все произошло очень просто. Бассо проследовал за комиссаром до двери камеры, где до него уже сидел бродяга из кабачка.