Барри Мейтланд - Марки королевы Виктории

– Это было не так уж трудно, – сказала Кэти, чувствуя, что Десаи снова отвел от нее глаза, а у нее в горле опять появился неприятный плотный клубок. – Я знала, что вы ни при каких условиях не взяли бы его, так что оставалось лишь установить, кто другой мог его подменить, и Уэверли представлялся в данном случае единственно возможным кандидатом.

– Да, я надеялся, вы тоже придете к такому выводу. Я знал, что могу на вас положиться.

– Надеялись, я тоже?.. – Лицо у Кэти приобрело озадаченный вид, а у Брока – еще более смущенный, чем прежде. – Что вы имеете в виду? Выходит, вы тогда уже знали, что это сделал он?

– Боюсь, я видел, как он это сделал, Кэти. Дело в том, – Брок вынул из кармана своего пиджака некий конверт и положил его на покрывало постели между ними тремя, – что, веря в меня, вы верили не совсем в то, что происходило в действительности. Но я знал, что могу положиться и на это тоже.

Кэти с удивлением на него посмотрела, после чего опустила глаза на лежавший на покрывале конверт. Потом она осторожно взяла его, открыла клапан и увидела уголок уже знакомого ей канадского пакета. Она вынула канадский пакет из конверта, и перед ее глазами предстал выведенный петлистым каллиграфическим почерком адрес миссис Сэндфорд Флеминг и наклеенная в углу черная «Шалонская головка».

– Это подлинник? – наконец спросила она.

Брок кивнул.

Кэти ощутила на себе взгляд горящих глаз Десаи и, не имея сил ответить ему взглядом, сосредоточила все свое внимание на маленькой марке в углу канадского пакета.

Брок сказал:

– Я заметил, как Уэверли подменил конверты, но тогда еще не слишком хорошо понимал, что происходит. На той стадии расследования я считал, что Сэмми разыграл похищение своей жены. Единственное, что я мог тогда предположить, – это что Уэверли на него работает и они надеялись подменить канадский пакет копией и похитить подлинник. Поэтому, когда мне представилась удобная возможность, я взял другой конверт из портфеля Уэверли и потом, когда после аукциона сотрудник «Кабота» принес в комнату для совещаний подлинную марку, заменил ее на копию. Я надеялся таким путем внести смятение в стан врага, но и представить себе не мог, чем это обернется.

– Но почему, – сказал Десаи сдавленным голосом, – вы не предъявили подлинник, когда вас начали обвинять в краже? И почему вы не сказали об этом нам в понедельник вечером?

– Извините меня, Леон. Именно в это время я осознал, что, подобно Сэмми, стал объектом преступного деяния, и мне захотелось узнать, кто за этим стоит. Кроме того, я не хотел, чтобы вы лгали ради меня – мне хотелось, чтобы вы играли честно, что, собственно, вы и сделали.

Кэти моргнула и снова отвела от Десаи глаза.

Брок покрутился, поудобнее усаживаясь на краю постели, и добавил:

– Конечно, чем дольше все это продолжалось, тем труднее мне было выбрать подходящий момент, чтобы вернуть этот чертов пакет. Но более всего меня угнетает другое. Если бы я не вмешался в это дело, Ева, возможно, была бы жива. Вчера, Кэти, вы сказали, что чувствуете себя ответственной за смерть Сэмми. Это, конечно же, чепуха, но я-то поступил куда хуже. Эти люди убили Еву, так как считали, что Сэмми их обманул.

Кэти покачала головой:

– Нет. Голова была слишком холодная, помните? Ее замораживали. Ко дню аукциона Ева была уже мертва.

– Экспертиза не дает в отношении этого никаких гарантий, – возразил Брок.

– Я уверена в этом, Брок. Обезглавливание Евы должно было стать главным наказанием для Сэмми Старлинга, помешанного на «Шалонских головках». И повторением акции, совершенной Уайтом по отношению к Мэри Мартин. Вот что придавало Уайту силы – мысль о том, что Сэмми откроет ту ужасную коробку.

Брок устало потер ладонями лицо.

– Возможно. Но как бы то ни было, теперь я прямо не знаю, что и делать. Я хожу по городу с миллионом фунтов в кармане и не представляю, как его вернуть.

Наконец Кэти удалось заставить себя взглянуть в глаза Десаи. Он молча смотрел на нее с бесстрастным выражением лица. Это был прежний Леон Десаи – холодный и отстраненный.

Потом он откашлялся и переключил свое внимание на Брока.

– У меня все еще болит голова, – пробормотал он. – Да и память после падения с лестницы полностью не восстановилась. Особенно когда речь заходит о событиях, происходивших в Майетс-Гроув, когда я находился там с Сэмми. С липкой лентой на глазах я, конечно, ничего не видел, зато все слышал. Помнится, он иногда разговаривал – и со мной, и сам с собой. И у меня сложилось впечатление, что я помню, как он что-то говорил о необходимости спрятать канадский пакет.