Барри Мейтланд - Марки королевы Виктории

Эта история, которую она поведала ему со своим очаровательным португальским акцентом, напоминала сказку, и Уолтер, естественно, не захотел иметь с ней никаких дел. Пока она не показала ему марки, изготовленные Руди. Уолтер пришел от них в восторг. Эти копии, сказал он, настолько хороши, что он не в состоянии отличить их от подлинных марок. Тогда Ева и сообщила ему это имя – Рафаэль – и рассказала о гравюрах, изготовленных им для черного рынка предметов изобразительного искусства, и о других его достижениях. Только после этого Уолтер окончательно пришел к выводу, что ему сделано вполне серьезное предложение.

Потом Ева сказала ему, что первые копии – это своего рода наживка, бесплатные экземпляры, предназначенные для того, чтобы привлечь внимание старика и подцепить его на крючок. Она подарит их мужу и скажет, что продала свое золотое ожерелье, чтобы приобрести их в случайно обнаруженном ею маленьком неприметном магазинчике. Можно не сомневаться, что после этого ее муж заявится в магазин Пикеринга лично, и тогда они начнут продавать ему копии других ценных марок, которые будет изготавливать для них ее любовник Рафаэль, в результате чего все они в скором времени разбогатеют. Ты уж извини меня, Сэмми, – заключила Салли и замолчала.

– Он сказал мне, что они любовники, – прошептал Сэмми. – Ева и Рафаэль. Вот почему я отрезал ему пальцы. Он сразу назвал мне это имя, но я все равно отрезал ему пальцы, так как был очень этим опечален.

– Ясное дело, ты находился в печали, – сказал Салли с сочувствием в голосе. – Учитывая все происшедшее.

– Хватит об этом, – сказал Брок. – Расскажите лучше, как убили Мэри Мартин.

Салли повесила голову.

– Когда наша схема заработала и начала приносить неплохой доход, Уолтеру захотелось побольше узнать о Рафаэле. В связи с этим Ева стала сочинять о нем маленькие истории, напоминавшие сюжеты из сериалов. В них, помимо Рафаэля, фигурировал его приятель, звавшийся Чудовищем. Это был ужасный человек, настоящего имени которого никто не знал. Ева придумала его, чтобы пугать им Уолтера в случае, если тот начнет капризничать или проявлять свой норов.

Как-то раз Уолтер сказал Еве, что слышал об одной машине, которая наверняка заинтересует такого виртуоза подделки, как Рафаэль. Он показал ей фотокопию спецификации, которая случайно попала в его руки, и сообщил, где она будет храниться в Лондоне по пути в типографию на севере страны. Когда Ева рассказала нам об этом, мы шутили, что Уолтер настолько уверовал в мифического Рафаэля, что даже решил ему помочь. Разумеется, у нас не было никакой возможности украсть эту машину, хотя мы были бы очень не прочь ее раздобыть.

Потом мы прочитали в газетах о том, что произошло с сотрудницей полиции в пакгаузе, где хранилась эта машина, и больше уже по этому поводу не шутили. Но на Уолтера это событие произвело еще более ошеломляющее впечатление. Он не сомневался, что женщину убили Рафаэль и его приятель, и с тех пор смотрел на Еву со страхом. Он боялся, что Ева может натравить на него ужасного парня по прозвищу Чудовище, если он будет плохо себя вести. Ева этим упивалась.

Брок озадаченно покачал головой:

– Значит, Уолтер абсолютно ничего не знал о вас с Руди?

– Ничего. Ева привозила Уолтеру новые марки, которые якобы давал ей Рафаэль, и забирала у него деньги. Они с Уолтером придумали историю о вдове, унаследовавшей семейную коллекцию марок; она-то якобы и получила в дальнейшем распространение.

Лицо Сэмми мертвело все больше, по мере того как он постигал глубину предательства близких ему людей.

– Я заручился мнением эксперта, – пробормотал он, – и отдал первые несколько марок на экспертизу…

– Доктору Уэверли? – сказала Салли.

– Вы его знаете? – спросил Брок.

– О да. Это ушлый парень. Пришел как-то раз к Уолтеру и сказал, что проводил экспертизу некоторых марок, которые Сэмми приобрел в его магазине. Но он не сказал в открытую, что все эти марки поддельные, и у Уолтера сложилось впечатление, что он не до конца в этом уверен. На его взгляд, Уэверли просто решил половить рыбку в мутной воде – высказать сомнения насчет источника, сообщить о своих подозрениях относительно подлинности марок – и посмотреть на его реакцию. Это, естественно, вызвало у Уолтера беспокойство. Под конец разговора Уэверли сказал ему следующее: «Почему бы вам, мистер Пикеринг, не предложить продавцу выплачивать мне определенную сумму за подтверждение аутентичности этих марок, прежде чем они попадут к мистеру Старлингу? Это поможет вам избежать недопонимания со стороны вашего клиента, которое может возникнуть в случае, если я буду вынужден констатировать, что некоторые эти марки сомнительного качества». Уолтер согласился передать его слова продавцу, то есть нам, и мы решили, что это предложение следует принять. Он брал десять процентов. Так мы и стали его называть: «Доктор Десять Процентов». Остальные деньги делились на равные части между Уолтером, Евой, Руди и мной.