Петер Аддамс - Детектив перед сном

Он был в хорошем настроении и ни чуточки не удивился появлению Чэда.

— Вы, я вижу, собираетесь удрать от своей любимой сестрицы, и удрать надолго? Что ж, я вполне вас понимаю, — Чэд поддержал шутливые интонации Роберта Уэйда.

— Ничего вы не понимаете, — возразил Уэйд с таким видом, словно у него болят зубы. — Если б вы познакомились с моей сестрицей и ее супругом немного поближе, то у вас, так же как и у меня, было бы лишь одно желание: обратно в тюрьму; только метровые стены могут оградить от таких родственников.

Уэйд, нисколько не стесняясь, — он, очевидно, подозревал, что Чэд проинформирован о его славной жизни, — заявил, что два года тюрьмы за попытку похитить ожерелье — абсолютно справедливое наказание, ибо он совершил при этом такой промах, на который не имел никакого права.

— Смешал в одну кучу профессиональные интересы и личные, если можно так выразиться. Дело в том, что дама оказалась не только не пьяной, — а женщины, когда они еще не потеряли рассудок и должны преодолевать естественную стыдливость, кажутся мне более желанными, — она оказалась еще и настоящей леди, сердце которой было отдано мне. Вы понимаете, что я имею в виду?

Чэд понимающе кивнул.

— Ну, а как вам пришлось в тюрьме, не слишком плохо? — искренне поинтересовался он.

— Нет, я бы этого не сказал, — заметил Уэйд. — Вы знаете, меня назначили там помощником библиотекаря, и я смог довольно основательно заняться самообразованием, особенно историей Англии девятнадцатого и начала двадцатого веков. Такое совершенствование знаний прямо-таки необходимо в нашей профессии.

— Необходимо? Как это понимать? — Чэд посмотрел на него удивленными глазами.

— Сейчас объясню. Видите ли, дело в том, что когда наша славная империя перестала быть империей, а из колоний стали возвращаться на родину бывшие генералы и чиновники, то сразу же возникла необходимость научиться беседовать и с ними… С генералом лучше всего толковать о выигранных войнах. Начинаешь хвалить его, льстишь его идиотскому тщеславию, а потом — еще до того, как он успеет сообразить, что к чему, — избавляешь разбогатевшего простофилю от излишне тяжелого бумажника.

— У меня к вам еще один небольшой вопрос, — перебил его Чэд. — Скажите, ведь это вы — только смотрите мне в глаза, — это вы довели Касл-Хоум до такого состояния, словно там носороги в волейбол играли?

— Я сделал не только это! — Уэйд снова осушил свою рюмку и даже пустил слезу от умиления. — Мотор с вашей лодки снял тоже я, сейчас он покоится где-то на дне океана.

— Да, чудесную ночь мне довелось провести! Приятное общество, кругом — ни души. Я никогда об этом не забуду, дружище, — заверил его Чэд. — Может быть, человек с бритвой в руках, который снял головки с моих ангелочков, — это тоже вы?

— Конечно, — с гордостью сознался Уэйд. — Но бритва существует только в вашей фантазии. Я пользуюсь исключительно столовым прибором, состоящим из ножа, ложки и вилки, — он сделал небольшую паузу. — А теперь, с вашего позволения, я тоже задам вопрос. Скажите, не вам ли я обязан этой шишкой? — он нагнул голову и постучал пальцем по затылку.

— Вы имеете в виду ловушку, которую я поставил в подвале?

— Я так и предполагал… Но я не обижаюсь, вы были, так сказать, ночным сторожем, охранявшим самого себя, — репликам Уэйда нельзя было отказать в остроумии.

— А что вы скажете по поводу канистры с керосином?

— Она уже была в подвале, когда я в первый раз спустился в него. У меня нет привычки сжигать свои жертвы живьем. Я считаю это бесчеловечным.

— А история со сливками? — продолжал допытываться Чэд.

— Вы имеете в виду яд? — голос Уэйда задрожал от возмущения.

— Слабительное, — сухо уточнил Чэд. — Но в больших дозах оно может действовать как яд.

Уэйд поднял руку.

— Клянусь, что не имею к этому никакого отношения, — из-за отсутствия библии он поднял глаза к небу или, точнее, к прокуренному потолку кабачка.

— А кто же имеет к этому отношение? Может, ваша любимая сестрица?

— Вы имеете в виду эту старую, вечно брюзжащую ханжу, эту ходячую подушку для иголок? — Уэйд произнес эти слова с такой ненавистью, что усомниться в их искренности было просто невозможно. Он целую минуту жадно ловил ртом воздух, прежде чем смог вновь обрести душевное равновесие. Потом сказал: — Дружище, вполне возможно, что это — дело ее рук. Это такая коварная особа, что я с удовольствием вручил бы орден тому человеку, который отправил бы ее на тот свет.