Петер Аддамс - Детектив перед сном

— После завтрака вы засвидетельствуете Фенвику свое почтение и с помощью этой ручонки, так сказать, дадите ему понять, что он должен до завтрашнего вечера — думаю, такой срок мы можем ему отпустить — привести Касл-Хоум снова в порядок.

Лицо миссис Порджес прояснилось.

— Вы правы, сэр. Если я суну ему под нос эту штуковину, он в лепешку разобьется.

Прежде чем улечься с Джун спать на перины покойной миссис Шекли, Чэд попросил миссис Порджес зайти к инспектору Абернати и рассказать ему о случившемся. Пусть он сам наведается в Касл-Хоум — только не раньше, чем в четыре часа — и собственными глазами посмотрит на разгром.

— Остановитесь! Не пейте кофе — сперва нужно убедиться, что он хороший, — воскликнула Джун, увидев, что Джордж Абернати поднес чашку ко рту.

Тот поднял брови.

— Возможно, он отравлен; в этом доме я ни за что больше не отвечаю, — объяснила она свой испуг.

Джордж вынул из кармана форменной куртки какую-то бумагу и развернул ее.

— Вы знаете, чем собирались спровадить Чэда на тот свет? — спросил он.

— Вы имеете в виду яд в сливках?

— Это был не яд, а слабительное, — и прежде, чем Чэд успел дать выход своему гневу, добавил: — Оно не так безвредно, как ты думаешь. В больших дозах может вызвать кровотечения и судороги и уложить человека на несколько дней в больницу. По всей вероятности, неизвестная личность как раз этого и добивалась.

— От трагического до смешного один шаг, даже и в этом случае, — философски изрек Чэд.

Джордж вынул из кармана другую бумагу. Но не успел он вымолвить и слова, как появилась миссис Порджес. Ее лицо сияло, словно она выиграла крупную битву.

— Какая победа, сэр! Такое мне не часто приходилось переживать, — возвестила она во всеуслышание.

— Значит, он согласился прислать людей? — полюбопытствовала Джун.

— Поначалу он так зарычал, что казалось разорвет меня на куски, но потом…

— После того как вы показали ему фарфоровую ручонку?

— Да!.. Она произвела такое впечатление, словно в его дом ударила молния. На прощание он чуть было не целовал мне руки. И обещал прислать людей завтра же, с самого утра. Эта ангельская ручонка, — миссис Порджес вынула из обтянутого красным бархатом ящичка фарфоровую руку и с любовью посмотрела на нее, — стоит больше, чем волшебная лампа Аладина. Увидев ее, даже сам дьявол, вместо того чтобы мучить бедных грешников, стал бы угощать их прохладительными напитками.

— А вы довольно долго там пробыли, — заметил Чэд.

— Я решила ненадолго превратиться в детектива, то есть хотела вам помочь. Вы просто не представляете, какой рев поднял мистер Фенвик, когда решил, что я уже ушла. Его жена чуть не упала в обморок — так поносил он ее и ее братца Роберта, который заварил всю эту кашу.

— Где же вы спрятались? — поинтересовался Джордж.

— Я вышла из дома, а потом проскользнула назад и остановилась у окна его комнаты. Оно было открыто, и я все слышала.

— А что он еще говорил насчет этого Роберта?

— Что тот преступный элемент и позорное пятно на всей их семье и что его не следовало вызывать в Крайстчерч.

— И больше ничего?

— Не знаю, я вынуждена была оставить свой пост, так как кто-то шел по дорожке сада, и меня могли заметить.

Она сделала обычный реверанс и ушла в свою комнату, чтобы переодеться.

— Все, что она рассказала насчет Роберта, довольно интересно, — заметила Джун.

— Я послал его фото в Глазго и уже получил ответ, — сказал Джордж. — Роберт Уэйд известен полиции так хорошо, как может быть известен только знаменитый преступник. Даже Интерпол завела на него объемистое дело. Своими дерзкими кражами в отелях он приобрел себе, так сказать, международную славу. Где бы он ни появился — в Каннах, Ницце, Брайтоне или в фешенебельном лондонском отеле, — полиция сразу приводится в состояние боевой готовности. Лишь однажды ему не повезло. Однажды во время танца он снял с герцогини Честервуд ожерелье и драгоценную брошь с бриллиантами. Но этого ему показалось мало, и он попытался похитить еще и серьги. Вот тут и попался, ибо его дама оказалась не такой уж пьяной, как он предполагал. Кроме того, ему приписывают еще целый ряд дерзких краж в отелях, совершенных с необыкновенной ловкостью. Но полиции, за исключением единственного случая, ни разу больше не удавалось изобличить его.

— Молодец! — вырвалось у Джун.

— Он что, приехал сюда прямо из тюрьмы? — спросил Чэд. — Когда я встретился с ним позавчера, вид у него был далеко не джентльменский.