Найо Марш - Пение под покровом ночи

Джемайма первая заметила просвет в погоде — робкий луч солнца упал на страницу ее книги. Она подняла глаза и увидела, что завеса тумана поредела. В ту же самую минуту «Феревелл» загудел, возвещая полдень. Девушка подошла к левому борту и увидела совсем близко от себя лоцманский катер. Он приблизился вплотную к борту судна, с которого была спущена веревочная лестница. На катере стоял высокий мужчина и, задрав голову, смотрел на «Феревелл». Джемайма относилась весьма критически к мужской одежде, однако, окинув рассеянным взглядом незнакомца, одобрила его вкус. Матрос бросил линь и поднял на борт два чемодана. Лоцман сошел на катер, а высокий незнакомец проворно вскарабкался по веревочной лестнице на «Феревелл», где был встречен вахтенным, проводившим его на капитанский мостик.

Он прошел мимо мистера Мэрримена и мистера Кадди. Те на мгновение оторвались от своих детективных романов и почувствовали, что где-то уже видели этого человека, но тут же об этом забыли. Они были правы: вчера вечером его до неузнаваемости искаженное фото напечатали в «Ивнинг геральд». Незнакомца звали Родерик Аллейн.

Капитан Бэннерман засунул руки в карманы кителя и уставился на вновь прибывшего пассажира. Аллейн не понравился капитану с первого взгляда, ибо не соответствовал его представлению о сером детективе, к тому же и говорил с чертовски шикарным акцентом, вовсе не подходящим для полицейского, хотя бы и старшего инспектора. Сам Бэннерман с трудом скрывал свой провинциальный выговор.

— Ну, значит, вы тот самый старший инспектор полиции Аллейн. Если я все правильно понял, вы должны объяснить мне, в чем дело. Хорошо, если бы вы с этого начали.

— Очевидно, сэр, вы проклинаете меня с того момента, как получили радиограммы, — сказал Аллейн.

— Ну, не то чтобы проклинаю…

— Прекрасно понимаю, что причиняю вам огромные неудобства, но единственное объяснение всему этому звучит примерно так: дело не терпит ни малейшего отлагательства.

— Ээ-этоо-о… — капитан Бэннерман нарочито растягивал гласные.

— Это убийство. Точнее, несколько убийств.

— Несколько убийств? Позвольте, уж не о том ли субъекте идет речь, который поет и оставляет после себя цветы?

— О нем самом.

— Но, черт побери, какое он имеет отношение к моему судну?

— Есть все основания предполагать, что он на борту вашего судна.

— Нелепица.

— Вы правы. Это на самом деле похоже на нелепицу.

Капитан Бэннерман вынул руки из карманов, подошел к иллюминатору и выглянул наружу. Туман рассеялся, и теперь «Феревелл» шел полным ходом вперед.

— Ну и дела! — воскликнул он каким-то изменившимся голосом. — Вот какую нынче тебе дают команду. Убийцы!

— Ради бога не думайте, будто это кто-то из команды.

— Со стюардами я уже был в трех плаваньях.

— И не из стюардов. Разве что вашим матросам и стюардам дают посадочные талоны.

— Уж не хотите ли вы мне сказать, что у меня на борту убийца-пассажир?

— Это больше похоже на истину.

— Минутку. Давайте присядем и выпьем. Я бы сходу усек, будь это один из них.

Аллейн сел, но выпить отказался. Капитану было явно не по себе, и Аллейну пришлось сказать:

— Но это вовсе не значит, что я собираюсь арестовать вас.

— Ну, вам бы вряд ли это удалось. Пока мы в открытом море. Вряд ли.

— К счастью, в данный момент эта проблема перед нами не стоит. Итак, позвольте вас ознакомить вкратце с этим делом, вернее, с его частью, непосредственно связанной с моим пребыванием на вашем судне.

— Именно этого я от вас и жду.

Капитан Бэннерман сел, сложил на коленях руки и уставился на Аллейна.

— Полагаю, в какой-то мере вы с этим делом уже знакомы, — начал тот, в упор глядя на капитана. — О нем много писали в газетах. За минувшие тридцать дней вплоть до одиннадцати часов прошлого вечера было зарегистрировано два убийства. Они, как мы склонны думать, совершены одним и тем же человеком и могут оказаться началом целой серии запрограммированных убийств. В обоих случаях жертвами убийцы были женщины. В обоих случаях они были задушены и у них на груди разбросали цветы. Однако я ни в коем случае не стану перегружать вас подробностями. За несколько минут до отплытия вашего судна была обнаружена третья жертва. Ее нашли в темном закутке аллеи, которая ответвляется от главного прохода, соединяющего автостоянку с причалом, где вы стояли на якоре. Ею оказалась девушка из цветочного магазина — она несла корзину цветов для одной вашей пассажирки, миссис Диллинтон-Блик. Ее ожерелье из искусственного жемчуга было разорвано, на груди, как обычно, разбросаны цветы.