Стивен Ван Дайн - Дело Бенсона

– Между искусством и преступлением – большая разница, – с вызовом сказал Маркхэм.

– Практически никакой, старина, – поправил его Ванс. – Для совершения преступления используются все обычные факторы, которые необходимы для создания произведения искусства – подход, замысел, техника, воображение, нападение, метод и организация. Больше того, преступления имеют свою манеру исполнения, свои аспекты и свою природу точно так же, как и работа над произведением искусства. В самом деле, тщательно запланированное убийство – такой же способ выражения индивидуальности, как, например, рисование. И в этом лежит величайшая возможность для расследования. Как опытный эстет может рассказать вам, кто написал картину, или сообщить о личности и характере того, кто ее написал, так и опытный психолог может рассказать вам, кто совершил преступление – если оно связано с людьми – и с почти математической точностью описать характер н манеру преступника… И это, мой дорогой Маркхэм, дает уверенность и необходимые данные для определения виновности человека. Все остальные догадки – ненаучны, неопределенны и потому опасны.

В словах чувствовалась непоколебимая уверенность. Маркхэм слушал его с большим интересом, хотя по его лицу было видно, что он не принимает всерьез теории Ванса.

– Ваша теория полностью игнорирует мотив, – заметил Маркхэм.

– Естественно, – согласился Ванс. – Поскольку в большинстве преступлений этот фактор не имеет никакого отношения к делу. Каждый из нас, мой милый Маркхэм, имеет мотив для убийства не менее двух десятков различных людей и точно такой же мотив может быть в девяносто девяти преступлениях из ста. И когда убивают какого-нибудь человека, есть добрый десяток невинных людей, у которых мотив для этого не менее силен, чем у настоящего убийцы. Видите ли, тот факт, что у человека есть мотив для убийства, еще не доказывает вину этого человека – такие мотивы слишком универсальны. Подозревать человека в убийстве только потому, что у него есть мотив, все равно что обвинять мужчину, отбивающего чужую жену, в том, что он это делает только потому, что у него две ноги. Причина, по которой одни люди убивают, а другие нет, кроется лишь в характере я психологии. Все зависит только от этого… И еще одно: когда у человека есть настоящий мотив, он ведь способен скрыть его, затаить и вести себя осторожно, не так ли? Он даже может замаскировать мотив годами приготовлений или мотив может возникнуть за какие-нибудь пять минут, когда неожиданно откроются факты десятилетней давности… Вот видите, Маркхэм, отсутствие мотива может быть более инкриминирующим, чем его наличие.

– Перед вами возникают большие трудности в освещении идеи cui bono [25] Кому на пользу? ( лат. ) при рассмотрении преступления.

– Смею сказать, что идея cui bono достаточно глупа, чтобы быть неуязвимой, – сказал Ванс. Однако многие люди извлекают пользу почти из любого убийства. Если бы был убит Сэмнер, то по вашей теории вы могли бы арестовать всех членов лиги писателей.

– Во всяком случае, благоприятная возможность – или удобный случай, называйте как угодно – непреодолимый фактор в совершении преступления. Под удобным случаем я понимаю те обстоятельства и условия, при которых может быть совершено данное преступление тем или иным подходящим человеком.

– Еще один не относящийся к делу фактор, – отозвался Ванс. – Если думать об удобном случае, то мы каждый день убивали бы людей, которые нам не нравятся! Только вчера вечером во время обеда у меня было десять скучных людей, которых я мог бы убить, например, подсыпав мышьяку им в вино. Но дело в том, что Борджиа и я принадлежим к разным психологическим категориям. С другой стороны, если бы я задумал совершить убийство – подобно находчивым патрициям – я бы создал себе наиболее благоприятный удобный случай… Но тут есть одна загвоздка: каждый может создать себе удобный случаи и замаскировать этот факт фальшивым алиби или каким-нибудь другим способом. Вспомните, например, дело об убийце, который вызвал полицию в дом своей жертвы до того, как совершил преступление. И когда явившиеся полицейские поднимались по лестнице, он заколол свою жертву [26] Я знаю, о каком деле говорит Ванс, но подобных дьявольских замыслов очень много в детективной литературе. Похожий случай можно найти, например, у Г. К. Честертона в сборнике «Простодушие патера Брауна». .

– А что вы скажете о близости или о непосредственном присутствии человека на месте преступления? Разве это не доказательство его вины?