Элен Макклой - Удар из Зазеркалья

— Да, хочу воспользоваться представившимся шансом, чтобы немного отдышаться и прийти в себя.

— Ну а потом?

— Если мне удастся найти другую работу, поеду в Нью-Джерси. Мать оставила мне коттедж на берегу моря в Брайтси. Я могу перебиться там эту зиму.

— Надеюсь, вы не утратите благоразумия. Не сочтите меня нахалом, но… каково ваше финансовое положение?

— Ну, во-первых, мне положено жалованье за шесть месяцев в школе миссис Лайтфут, во-вторых, у меня есть кое-какие сбережения. В общем, достаточно, чтобы протянуть несколько месяцев, если не транжирить деньги.

— И это все?

— Мне принадлежит коттедж в Брайтси. К тому же в день своего тридцатилетия я унаследую от матери еще кое-что. Драгоценности. Большей частью это — безделушки, но, по мнению мистера Уоткинса, там есть несколько весьма дорогих камней. Мистер Уоткинс готов выдать мне в качестве аванса часть их залоговой стоимости, если мне понадобятся деньги до осени следующего года. Мне исполнится тридцать в октябре.

— Не объясните ли, почему вы не унаследовали и остальную часть вместе с коттеджем?

— Этот дом не представляет большой ценности, и мать передала мне его сразу, когда я автоматически получила право на наследство, достигнув совершеннолетия… Но несколько драгоценных камней — этой мой единственный надежный капитал на всю жизнь, и мать опасалась, как бы я их не продала и не растранжирила деньги, если бы получила их в незрелом возрасте, когда еще не можешь как следует оценить такое достояние. Видите ли, когда она умерла, мне было всего семь лет. Она оставила мне достаточно наличными, так что я без хлопот могла закончить школу и колледж. На каникулы мистер Уоткинс обычно отправлял меня в летние оздоровительные лагеря за свой счет. У него не было ни жены, ни детей, и он на самом деле не знал, что со мной делать.

— У вас не было ни теток, ни двоюродных братьев или сестер с обеих сторон?

— Нет. По сути дела, мне очень мало известно о моей семье, доктор Уиллинг. Я помню свою мать. Это была очень красивая женщина с золотисто-каштановыми волосами, в накидке из тюленьей кожи, в белых, почти детских перчатках на руках и с фиалками, пришпиленными к муфте. В голове у меня сохранился еще один ее портрет, — мама, одетая во все белое, стоит, держа в руке белый кружевной зонтик от солнца с длинной ручкой. Я совсем не помню отца, он умер, когда я была еще совсем младенцем. Я не раз интересовалась родственниками с его стороны. — В голосе ее появились какие-то загадочные нотки. — Я всегда знала, что мать совершенно одна в этом мире, но мне казалось очень странным, что у отца не оказалось никаких родственников. Пару раз я спрашивала об этом у мистера Уоткинса, но он всегда твердо меня заверял, что у меня нет родственников ни с той, ни с другой стороны, что я должна привыкнуть к мысли о своем одиночестве в этом мире. Как и моя матушка.

— После встречи с миссис Лайтфут мне хотелось бы поговорить с этим мистером Уоткинсом. Как можно с ним связаться?

— Его контора находится на углу Бродвея и Уолл-Стрит.

Базил ужасно удивился:

— Уж, случайно, не Септимус Уоткинс? — Он предполагал, что «мистер Уоткинс» — какой-то заштатный крючкотвор, располагающий небольшой конторкой в полутемном переулке. Ничто в облике Фостины не говорило о том, что адвокат ее матери — одно из знаменитейших светил юриспруденции его поколения.

— Да, это его имя. Но если вы хотите встретиться с ним, придется подняться ни свет ни заря, — Фостина с усилием улыбнулась, словно ее лицевые мускулы были непривычны к этому. — У него весьма странные часы приема посетителей — от шести до семи утра.

— В самом деле? — Он был уверен, что она ошибается. Вероятно, пустяковое дело — связаться с секретаршей Уоткинса и условиться о более позднем времени для встречи.

Базил поднялся.

— Я очень рад, что вы полны решимости взяться за это дело.

Она проводила его до лифта.

— Надеюсь, вы позвоните мне, когда вернетесь в Нью-Йорк?

— Непременно. — Он окинул ее внимательным взглядом. — Хочу спросить у вас еще об одном. Как вам в голову пришла мысль взять с полки Гизелы первый том «Воспоминаний» Гёте? У вас были на то какие-то особые причины?

— Нет, никаких. Я всегда интересовалась Гёте.

Давний опыт врача-психиатра научил Базила тут же распознавать неумелого лгуна. Но сейчас, в такое время, нельзя было обвинять в этом несчастную девушку. Вначале необходимо заручиться ее полным доверием. Уже сам факт, что она так неуклюже попыталась ему соврать, произвел на Уиллинга должное впечатление. Было ясно, что в душе она — честный человек. Трудно было представить Фостину ключевой фигурой в каком-нибудь масштабном надувательстве или недостойных, низких интригах.