Элен Макклой - Удар из Зазеркалья

— Доктор Уиллинг?

Ему сразу понравился ее голос. Такой спокойный, с какой-то подчеркнутой ясностью произносимых слов. Он обернулся и увидел девушку приблизительно его роста, но очень хрупкую, с такими узкими, сутулящимися плечами, что трудно было принять ее за взрослую женщину. Ее простое светлое платьице было хорошо заметно в темноте. Овальное лицо и прекрасные вьющиеся волосы удачно сочетались с цветом ее платья. Она прошла мимо, направляясь к стульям, стоящим рядом с низеньким столиком, и жестом предложила ему сесть.

— Начну с объяснения, почему я оказался здесь, — приступил к делу Базил. — Мне очень не нравится то, что происходит в Бреретоне. Гизела снова отправилась туда, и я весьма обеспокоен. Из-за нее.

— Из-за нее? — повторила спокойным, лишенным эмоций голосом, девушка. — Не вижу для этого никакой причины. Что ей может угрожать?

Базил уже начал раскаиваться в том, что согласился встретиться с Фостиной здесь, на крыше небоскреба, так как в этих искусственно созданных сумерках он никак не мог рассмотреть выражение ее лица. Высокая, хрупкая, с плоскими бедрами и узкими плечами, она казалась ужасно худосочной и даже какой-то нематериальной, как бумажная кукла. На лице — ничего особенного.

— Гизелу всегда в школе связывали с вами. Теперь, когда вас там больше нет, злоумышленник может переключить свое внимание на нее. Она ведь была тем человеком, которому вы доверяли?

— Да, я рассказала ей обо всем, что произошло.

— Обо всем?

Даже если после такого вопроса цвет лица Фостины изменился, или она в недоумении вскинула глаза, он все равно не мог этого заметить. Она по-прежнему сидела перед ним, облитая слабым светом, и, видимо, не теряла самообладания. Ее ответ был простой отговоркой:

— Мне больше нечего добавить.

Даже голос у нее оставался прежним, — тонким, сухим, четким, слегка педантичным.

— Доктор Уиллинг, ведь вы — психиатр, не так ли?

— Да, это моя специальность.

— Поэтому Гизела и направила вас ко мне? Она на самом деле уверена, что все это — лишь игра моего воображения. Ну, когда я утверждаю, что люди вокруг не спускают с меня глаз, значит, я выдумываю? Что я невротичка, а может, еще и похуже?

— Мисс Крайль, буду с вами откровенен. Гизела так не считает. Но об этом подумал я, когда мне она обо всем рассказала…

— Ну а теперь? Что вы скажете?

— Трудно сказать что-то определенное без проведения тщательного психиатрического обследования.

— Мое психическое здоровье никогда и никем не подвергалось сомнению, — горячо запротестовала Фостина. — Мое физическое состояние никогда не выходило за пределы нормы. Правда, я немного анемична, но я принимаю железистые соединения и витамины. Вы и впрямь считаете, что необходимо провести психиатрическое обследование?

— Все можно выяснить и другим, гораздо более простым способом, если только, конечно, вы на это отважитесь.

— В чем он заключается?

— Разрешите мне поговорить с миссис Лайтфут от вашего имени. Она обязана дать вам какие-то объяснения.

Мне она может сообщить такое, о чем никогда не расскажет вам.

— Ах… — Фостина все еще оставалась какой-то незримой, несуществующей в этих густых сумерках, но голос ее выдал. Базил так и не понял, была ли она оскорблена таким бесцеремонным отношением к ней со стороны миссис Лайтфут или же просто на нее сердита. Но чего же она боялась?

— Гизела сказала, что у вас нет ни семьи, ни близких. Это правда?

— Да. У меня действительно никого из близких не осталось, кроме мистера Уоткинса. Он был адвокатом моей матери. После ее смерти он стал моим доверенным лицом и опекуном.

— Вы ему рассказали о случившемся?

— Мистер Уоткинс — старый, практичный человек, который не терпит неясностей. Но что определенного могла я ему сообщить, кроме того, что меня уволили без каких-либо объяснений? Как я могла рассказать обо всем такому человеку, как он?

— Кто-то из нас должен повидать миссис Лайтфут. Либо он, либо я от вашего имени.

— Лучше сделайте это вы.

— Но такой шаг грозит вам серьезными испытаниями. Готовы ли вы пойти на это? Именно сейчас, когда все ваше будущее поставлено на карту?

— Я согласна, — в ее голосе, казалось, все еще гнездился страх, но и чувствовалась нотка отчаянной дерзости, последней вынужденной отваги робких людей, оказавшихся в ловушке. — Я готова к этому. Именно сейчас.

— Умница. Я зайду к вам утром, — торопливо сказал он. — Сколько еще вы здесь пробудете? Несколько дней?