Теперь слушайте меня. Задержите лесника, и пусть он расскажет вам, что он видел в карьере… Я знаю-знаю… Но если вы допросите его по всей строгости, он наверняка расколется. Ну конечно, если вы спросите, был ли он там, он ответит «нет». Скажите так: вам доподлинно известно, что он был там и все видел… Да слушайте же! Если он будет ходить вокруг да около, скажите, что пошлете специальную команду, и они спустят оттуда воду… Хорошо. Не за что. Сообщите, когда узнаете что-нибудь новое.
Он положил трубку:
— Извините меня, доктор. Деловые переговоры. Прошу вас, продолжайте вашу историю. Итак, пожилая леди скончалась. Наверняка во сне. Самым что ни на есть невинным образом. Все шито-крыто, в бристольском духе. Никаких следов борьбы, ни царапин, ни синяков, только естественные симптомы, так?
— Точно. В шесть часов она немного поела — бульон и кусочек молочного пудинга. В восемь сиделка сделала ей укол морфина и на ночь стала выносить из комнаты живые цветы. Она всегда ставила их на маленький столик в холле. Служанка подошла к ней, чтобы узнать о распоряжениях на следующий день, и, пока они говорили, племянница поднялась по лестнице и зашла в комнату тетки. Она пробыла там всего пару секунд и вдруг закричала: «Сестра! Сестра!» Сиделка бросилась туда и нашла пациентку мертвой. Конечно, первым делом я решил, что больно случайно ввели двойную дозу морфина…
— Но он никак не мог подействовать так быстро.
— Нет, однако я подумал, что они могли принять за смерть глубокое забытье. Тем не менее, сиделка заверила меня, что это не так, кроме того, мы быстро исключили такую возможность, подсчитав ампулы с морфином и обнаружив их все в соответствующем количестве.
Не было никаких признаков того, что больная пыталась подняться и сильно напряглась, или что она обо что-то ударилась. Маленький ночной столик был отброшен в сторону, но его оттолкнула племянница, когда вошла и перепугалась при виде безжизненного тела своей тетки.
— А как насчет бульона и молочного пудинга? — поинтересовался сэр Питер.
— Эта мысль приходила мне в голову — не в смысле отравления, просто я подумал, что если она съела слишком много, то желудок, раздувшись, мог надавить на сердце и все такое. Однако когда я все проверил, то пришел к выводу, что это маловероятно. И если объяснять смерть этой причиной, она произошла бы раньше. Я пребывал в полнейшем недоумении, равно как и сиделка. Честно говоря, она была сильно расстроена.
— А племянница?
— Она лишь твердила: «Я же говорила вам, я же говорила — я знала, что ей хуже, чем вы думаете». Короче говоря, я до того испереживался, что моя любимая пациентка скончалась так неожиданно и внезапно, что на следующее утро попросил разрешения на вскрытие.
— Были проблемы?
— Никаких. Некоторое естественное отвращение, безусловно, но никакого сопротивления. Я объяснил, что у смерти наверняка есть какая-то невыясненная причина, которую я не смог диагностировать, и что я буду чувствовать себя более удовлетворенным, если выполню исследование. Единственное, что беспокоило племянницу, это проведение дознания. Я заявил ей — это было довольно опрометчиво, — что, на мой взгляд, дознания не потребуется.
— То есть вы собирались провести вскрытие лично?
— Да, у меня не было сомнений в том, что я обнаружу убедительную причину, которая позволит мне выписать свидетельство о смерти. Однако больная когда-то высказалась в том смысле, что предпочитает кремацию, и племянница собиралась исполнить ее волю. Это означало, что вместе со мной свидетельство должен был подписать человек соответствующей квалификации, поэтому я пригласил еще одного врача прийти и помочь мне при аутопсии.
— И что же вы обнаружили?
— Ничего. Второй врач, конечно, сказал, что я сделал глупость, подняв весь этот переполох. По его мнению, раз уж пациентка все равно должна была умереть, достаточно было написать: «Причина смерти: рак; непосредственная причина: остановка сердца» — и остановиться на этом. Однако моя чертова добросовестность заставила меня сказать, что я не удовлетворен результатами вскрытия, так как мы не обнаружили ничего, чем объяснялась ее смерть, и поэтому я настоял на анализе.
— Вы подозревали, что…
— Ну, не совсем так. Но… в общем, я не был удовлетворен. Кстати, аутопсия подтвердила, что морфин там был ни при чем. Смерть наступила почти сразу после укола, лекарство только начало распространяться по организму. Сейчас, вспоминая об этом, я полагаю, что причиной смерти стал какой-то шок непонятно от чего.
Читать дальше