Дороти Сэйерс: Идеальное убийство

Питер родился в 1890 году. Его мать в то время была весьма обеспокоена поведением своего мужа (Денвер всегда доставлял нам кучу хлопот, однако настоящий скандал разразился только в год их юбилея), и эти треволнения, похоже, отразились на мальчике. Он рос хилым, беспокойным и непослушным, но всегда отличался сообразительностью.

У него не было и следа той мощной стати, которая присуща Джеральду, однако постепенно, в отсутствие физической силы, он развил в себе неплохую ловкость, сделав тело, как я говорю, «послушным». Питер хорошо владел мячом и умело управлялся с лошадью. Он был дьявольски отважным, но при этом всегда трезво оценивал риск, на который идет. В детстве его часто мучили ночные кошмары. К большой озабоченности отца, он с ранних лет увлекся книгами и музыкой.

Первые годы в школе стали для мальчика настоящим испытанием. Одноклассники прозвали его «задохликом», превратив в предмет насмешек. Таким Питер навсегда и остался бы, хотя бы из чувства самосохранения, однако кто-то из итонских спортивных тренеров заметил, что Питер — прирожденный и блестящий игрок в крикет. После этого его эксцентричность стала считаться остроумием, а Джеральд пережил страшное потрясение, поняв, что его младший брат теперь гораздо больше популярен, нежели он сам. К тринадцати годам Питер стал объектом всеобщего поклонения — спортивный, умный, элегантный. Этому способствовал крикет: выпускники Итона до сих пор вспоминают «великого Уйма», обеспечившего им победу над командой Харроу. Однако я также внес свою лепту, познакомив его с лучшими портными, введя в лондонский свет и научив отличать хорошее вино от плохого. Денвер беспокоился о сыне куда меньше — у него своих забот было по горло, не считая Джеральда, который влип в крупные неприятности в Оксфорде. Говоря по правде, Питер вообще с трудом уживался с отцом и вечно критиковал его, а любовь к матери негативно сказывалась на его чувстве юмора.

Денвер отнюдь не был склонен терпеть попреки собственного отпрыска. С трудом погасив последствия оксфордского скандала, в котором был замешан Джеральд, он изъявил желание передать своего второго сына на мое попечение. Таким образом, в возрасте семнадцати лет Питер переехал ко мне. Он был уже вполне зрелым для своего возраста и весьма благоразумным, так что я обращался с ним как со взрослым человеком. Я отправил его в Париж, передал в надежные руки, наказав завязывать отношения на исключительно деловой основе и следить за тем, чтобы они оканчивались по взаимному соглашению сторон и со щедрым вознаграждением от его лица. И племянник полностью оправдал мое доверие. Думаю, ни одна из женщин не могла бы пожаловаться на Питера; две из них впоследствии удачно вышли замуж за членов королевских семей (боковой ветви, но все-таки). В этом я также усматриваю свое благотворное влияние; как бы ни был хорош материал, важно, в какие руки он попадет.

В ту пору Питер был очаровательным молодым человеком: искренним, скромным, обладавшим изысканными манерами и блестящим живым умом. В 1909 году он начал изучать историю в колледже Бейллиол, и тут, надо признать, стал немного заносчив. Весь мир лежал у его ног, вот он и возомнил о себе. В нем появилась претенциозность, какая-то преувеличенная оксфордская манера, он стал носить монокль и выражаться очень напыщенно — как на занятиях, так и в жизни. Справедливости ради надо заметить, что со мной и со своей матерью он никогда не говорил свысока. На следующий год Денвер свернул себе шею на охоте, и его титул перешел к Джеральду. Джеральд показал себя человеком гораздо более ответственным, чем я ожидал, в том, что касалось управления их владениями; но женитьба на их кузине Элен, костлявой, манерной ханже, провинциалке до мозга костей, была, пожалуй, ошибкой. Они с Питером сразу же невзлюбили друг друга; но он всегда мог укрыться в поместье у своей матери.

Потом, в свой последний год в Оксфорде, Питер влюбился в семнадцатилетнюю девчонку, позабыв все, чему я его учил. Он обращался с ней так, словно она была из сахарной ваты, а меня провозгласил чуть ли не чудовищем за то, что мои уроки лишили его чистоты и сделали тем самым недостойным этого нежного цветка. Не буду отрицать — они были великолепной парой, а в обществе их называли «принцем и принцессой лунного света». Только что, позвольте спросить, Питер стал бы делать с такой женой лет через двадцать? У нее не было ни ума, ни характера. Но он был влюблен до безумия, и мы с его матерью предпочли держать язык за зубами. К счастью, родители Барбары решили, что она слишком молода для замужества; Питер набросился на учебу с рвением сказочного рыцаря, охотящегося за своим первым драконом, и положил почетный диплом первой степени к ногам прекрасной дамы, словно голову этого самого дракона. Влюбленным предстояло пережить своего рода испытательный срок.