Марджери Аллингем - Тигр в дыму

О, эти химики-криминалисты, они способны на чудеса, если дело касается крови. Они сумеют найти ее на обрывках одежды, в щелях между половицами, на набойке каблука, смогут измерить все ее свойства, дать показания под присягой и свить из них веревку, чтобы вздернуть человека.

Про химиков Тидди Долл знал из газет, чем весьма гордился. Кое-что известно ему было и о предательских свойствах пепла, так что действовал он не торопясь, зато наверняка. Джеффри мог видеть в отсветах огня, как тот с деревенской хозяйственной обстоятельностью выдирает из подошв гвозди маленькими клещами и аккуратно, один за другим, складывает их в карман.

Но опасения Долла были само благоразумие в сравнении с той жалкой дрожью, что расползалась по всей длине беленых стен. Подвал стал вместилищем страха. То была паника взрослых мужчин, которым можно было бы и посочувствовать, если бы не их явственная жестокость, которая непростительна и более слабым. Отныне они не доверяли друг другу, — в ком можно быть уверенным, что он, под малейшим давлением извне не выдаст и приятелей, и самого себя?

За вечер Джеффри уже немного разобрался в компании, сколоченной Альбиносом, и хотя на первый взгляд казалось, что их объединяет непременная физическая ущербность или даже уродство, он вскоре понял, что на самом деле их куда больше связывала друг с другом именно эта безнадежная взаимная зависимость, превратившая их всех в попрошаек. Роли, Том и, возможно, сам Долл были единственными исключениями. Теперь Долл рискнул выпустить Роли из подвала только потому, что просчитал в уме, что тот потеряет от побега больше, чем приобретет.

Бывший рыбак отправился темными закоулками на Фли т-стрит, чтобы перехватить утренние газеты, едва только влажные кипы свежеотпечатанных листов упадут в ожидающие их фургоны. Заодно он согласился принести немного еды. По поводу его ухода уже начались пререкания, которые к утру, когда серьезность ситуации дойдет наконец до каждого, станут еще ожесточеннее.

Сложность положения Долла и Роли заключалась в том, что теперь им приходилось держать в поле зрения всех остальных. Подвал, откуда вела одна-единственная лестница, не считая сточной трубы в углублении пола прямо под уличной решеткой, превратилась в западню. Загнанные туда, они хотя и были в относительной безопасности, по крайней мере друг от друга, но не имели никаких средств поддержания жизни, да и с пленником надо было что-то делать.

Когда люди своим зверским обращением доводят человека до смерти, почему-то ни один из тех, кто тщательно прячет первый труп, нимало не боится споткнуться о следующий. Ситуация ужасная для всякого, не лишенного воображения, — впрочем, у Долла с этим всегда было туговато. Он все так же обстоятельно исполнял назначенный самим себе урок, несколько даже рисуясь перед затравленными взглядами, бросаемыми на него из-под стены.

И все-таки, несмотря на демонстративную неспешность, он торопился. Он должен был управиться с работой прежде, чем его единственный союзник вернется и увидит, чем он занимается. Остальных это, похоже, мало беспокоило. Казалось, никто из них не в состоянии понять, что уничтожается единственное серьезное вещественное доказательство, выделяющее его из них всех, виновных в убийстве. Он знал, о чем они перешептываются, но точно оценивал их уровень — для суровой логики закона в их чересчур эмоциональных рассуждениях не остается места. Он знал, на что они надеются. Они полагают, что Тидди Долл наконец-то у них в руках и что любой из них, набравшись смелости, сможет спасти собственную шкуру ценой жизни своего предводителя, выдав его под присягой. Но Долл не сомневался, что ни один не обдумывает подобную акцию всерьез, потому что вполне понимал: каждый из них куда больше боится остаться наедине с окружающим миром, нежели наедине с ним, Доллом. И он знал, что им достаточно только сознания, что они в силах отправить его на виселицу, если потребуется, и эта мысль их в какой-то мере успокаивает.

Он предоставил им возможность утешаться этим и дальше, а сам продолжал свою разрушительную работу, изредка бросая взгляд на часы, стоявшие на полочке над печкой. Но сколь хитер бы ни был Тидди, был предел и его хитроумию. Ибо о характере раны Шмотки в колонке экспресс-новостей не говорилось ничего.

К одинокой койке в углу Альбинос старался по возможности держаться спиной. Пленник сильно отличался от всех прочих свидетелей, да и сам по себе представлял изрядную проблему. Решения насчет его участи уроженец Тиддингтона до сих пор еще не принял. Одно дело убить нечаянно, в порыве ярости, но совсем другое хладнокровно умертвить из соображений целесообразности. Голос крови поколений деревенских предков в жилах Тидди Долла предостерегала его от этого самым серьезным образом.