Люк кивнул. Он угадывал это ее состояние, настолько мучительное, что невозможно начать разговор с вежливого обмена общими словами. Что же он, не видел, как люди волнуются?
— Понимаю вас, мисс, я хотел сказать, миссис Элджинбродд. Он жил во Франции и воспитывался у бабушки, не так ли? А погиб довольно молодым — лет двадцати пяти, кажется?
— Да. Сейчас ему было бы тридцать, — она нервно и словно бы с надеждой оглядывалась по сторонам. Движение это, совершенно неосознанное, глубоко тронуло обоих мужчин. Будто военные годы неожиданно глянули им в лицо, и пестро разряженная толпа в тумане на миг обрела цвет хаки. Как бы усиливая иллюзию, сзади, с Крамб-стрит, сквозь станционный грохот до них донеслись скорбные литавры уличного оркестра. То была почти неузнаваемая тень давней мелодии, словно бы вызванная из небытия и чуть тревожащая смутной угрозой. Люк сразу как-то поник, опустив широкие плечи.
— Студийное фото и карточка для паспорта, как вы понимаете, много дать не могут, — произнес он, а тем временем его длинные пальцы рисовали в воздухе сперва довольно большой квадрат, а потом — совсем маленький. — Думаю, мне следует вам сообщить, что наши эксперты измерили соотношение частей лица на этих фотографиях. По их мнению, это разные люди.
Он наблюдал за ней, стараясь оценить ее реакцию. На лице, обращенном к нему, отразилось одновременно разочарование и облегчение. Казалось, умерла одна надежда, но родилась другая. Новость огорчила ее — но в то же время обрадовала. Пристыженная, недоумевающая, казалось, она вот-вот заплачет. Люку стало ее невыносимо жалко.
— Я нашла вот это вчера вечером, — она обернулась к Кэмпиону. — Боюсь, снимок чересчур плотный, это один ребенок фотографировал нашу собаку, и Мартин попал в кадр. Не знаю, чем эта карточка сможет вам помочь, однако любой, кто помнит Мартина, узнает его на ней.
И вытащив маленький выцветший квадратик из недр своей большой сумки, она протянула его Кэмпиону. Старший инспектор заглянул ему через плечо. То был пожелтевший отпечаток с передержанного снимка — толстый, негроидного вида пес барахтается на лондонской лужайке, а вдали, на заднем плане, улыбаясь, засунув руки в карманы и вытянув вперед шею, стоит парень с лихими усами. Никаких определенных черт кроме, пожалуй, характера. Тем не менее, фотография заинтересовала обоих мужчин, и они долго-долго ее разглядывали. Наконец Люк хлопнул себя по карману пальто.
— Я прихватил одну из тех фотографий, но сейчас ими некогда заниматься, — пробормотал он, и взгляд его снова пустился бродить по огромному вокзалу. Инспектор был смущен и не скрывал этого.
— Ясное дело, тут есть отчего нервишкам сдать! — его проницательность и участливый тон исключали самую возможность оскорбления. — Тут есть взгляд. Я понимаю, что вы имеете в виду. Точно. А скажите, миссис Элджинбродд, не было ли у вашего мужа младших братьев, родных или двоюродных?
— Нет, я об этом ничего подобного не слышала, — отрезала она. Предположение открывало некие новые возможности, не самые желательные в данных обстоятельствах.
— А теперь послушайте меня, — с таинственным видом произнес Люк, и его квадратные плечи, казалось, стали еще шире, чтобы заслонить ее, — единственное, что вам остается — это не терять головы. Все зависит от вас. Миллион против одного, что все окажется обыкновенным шантажом, а за парнем приводов больше, чем вагонов за паровозом. Пока он осторожничает, стало быть, не слишком уверен. Возможно, просто хочет на вас поглядеть, а может, рискнет заговорить с вами. Все, что вам следует делать — это предоставить действовать ему. Остальное предоставьте мне, понятно?
— Время, — поторопил из-за его спины Кэмпион. — Еще идти минут пятнадцать.
— Мне лучше выйти на платформу, — Мэг шагнула было вперед, но Кэмпион остановил ее.
— Нет. Там-то он и будет тебя высматривать. Оставайся тут, пока мы его не увидим.
Она удивилась, тонкие брови высоко поднялись на гладком лбу, выпуклом, как у ребенка, и невольно приковавшем к себе внимание Люка.
— Я думала, в записке имеется в виду, что он приедет батским поездом!
— Это он хотел бы, чтобы вы так думали, — интонация старшего инспектора опасно приблизилась к отеческой. — Он бы хотел, чтобы вы смотрели на поезд, а он тем временем вас преспокойненько выследил. Штемпель-то ведь лондонский, а? Чтобы взять перронный билет, незачем ехать в Бат.
Читать дальше