Марджери Аллингем: Тигр в дыму

— Нет, она не обманывает, — отвечал Кэмпион. — Неужели вам не приходило в голову, что Элджинбродд может быть жив?

— А в Министерстве обороны сказали: «Нет, и баста».

— Я знаю. Но ведь им случалось и ошибаться.

— Если это сам Элджинбродд, тогда это тяжелый случай, — старший инспектор закатил глаза и высунул язык. — Не выношу психов!

Он снова принялся внимательно просматривать спешащих пассажиров, и миг спустя у инспектора вырвался тихий, но явственный свист.

— Вот она! — в его голосе слышалось торжество, — ставлю фунт, это и есть наша юная леди. Вот, взгляд — «ну-где-же вы-я-же-так-надеюсь»! Что, разве нет! С ума сойти!

Кэмпион поднял глаза и шагнул вперед.

— Недурно! Да, это миссис Элджинбродд!

Мэг заметила их, лишь когда те бросились к ней навстречу. В ее состоянии болезненной впечатлительности оба показались ей ужасными.

Вот он, Кэмпион, сыщик-любитель, скрывающий свое подлинное имя и титул. С виду — обыкновенный англичанин средних лет, типичный для своей среды и своего времени. Вот он перед ней, такой добрый, спокойный, разумный и находчивый, со всеми врожденными достоинствами, обещающими такую же предсказуемость реакций, как у породистой охотничьей собаки. Но она слишком хорошо знала, что за подобными людьми водятся самые необычайные свойства. У человека такой породы вдруг обнаруживается неожиданная храбрость, утонченнейшая образованность или на худой конец исключительные знания в области дешифровки китайских иероглифов либо выращивания хризантем.

А вот тот, что позади него — это что-то новенькое. На первый взгляд он показался Мэг просто отвратительным. Прежде она не слишком задумывалась о существовании полицейских, относя их к категории необходимых удобств вместе с банками и парламентской системой. Но тут перед ней несомненно лицо мужского пола, отнюдь не безынтересное, если не сказать — не лишенное привлекательности.

Люк устремился к ней с непритворным жадным нетерпением ребенка, увидевшего хорошенькую пушистую игрушку. Его глаза заискрились, а живое проницательное лицо приняло выражение безграничного понимания.

Стало ясно, что подобный обмен взглядами вот-вот испортит все дело, и все это вовремя поняли. Кэмпион представил их друг другу не без металла в бархатном голосе, а Чарли Люк не без сожаления отключил все свое обаяние, как выключают свет. Теперь он лишь внимательно смотрел на девушку, отмечая про себя ее красоту, но не придавая последней излишнего значения, хотя, надевая шляпу снова, уже не натягивал ее на самые уши. А в приветствии Мэг подчеркнутого холодка не было. Перед ним была просто взволнованная женщина, разрывающаяся между своей любовью и верностью, чья искренность не вызывала сомнений.

— К сожалению, мне не удалось найти других моментальных снимков для сравнения, — серьезным тоном сказала она. — Мой муж до войны жил не в Англии, так что тут не было почти никаких его вещей. А вместе мы пробыли так недолго, что было как-то не до фотографий.

Люк кивнул. Он угадывал это ее состояние, настолько мучительное, что невозможно начать разговор с вежливого обмена общими словами. Что же он, не видел, как люди волнуются?

— Понимаю вас, мисс, я хотел сказать, миссис Элджинбродд. Он жил во Франции и воспитывался у бабушки, не так ли? А погиб довольно молодым — лет двадцати пяти, кажется?

— Да. Сейчас ему было бы тридцать, — она нервно и словно бы с надеждой оглядывалась по сторонам. Движение это, совершенно неосознанное, глубоко тронуло обоих мужчин. Будто военные годы неожиданно глянули им в лицо, и пестро разряженная толпа в тумане на миг обрела цвет хаки. Как бы усиливая иллюзию, сзади, с Крамб-стрит, сквозь станционный грохот до них донеслись скорбные литавры уличного оркестра. То была почти неузнаваемая тень давней мелодии, словно бы вызванная из небытия и чуть тревожащая смутной угрозой. Люк сразу как-то поник, опустив широкие плечи.

— Студийное фото и карточка для паспорта, как вы понимаете, много дать не могут, — произнес он, а тем временем его длинные пальцы рисовали в воздухе сперва довольно большой квадрат, а потом — совсем маленький. — Думаю, мне следует вам сообщить, что наши эксперты измерили соотношение частей лица на этих фотографиях. По их мнению, это разные люди.

Он наблюдал за ней, стараясь оценить ее реакцию. На лице, обращенном к нему, отразилось одновременно разочарование и облегчение. Казалось, умерла одна надежда, но родилась другая. Новость огорчила ее — но в то же время обрадовала. Пристыженная, недоумевающая, казалось, она вот-вот заплачет. Люку стало ее невыносимо жалко.