Саймон Толкиен - Последний свидетель

Со дня похорон сэр Питер ни разу не приезжал в дом «Четырех ветров», а тетушка Джейн панически боялась всего, что связано с документами.

Томас подошел к столу, откинул крышку. Вроде бы ничего не тронуто. Он вспомнил осень прошлого года, когда они с Мэтью решили ехать в Лондон, вспомнил, как мама рассказывала ему о потайном ящике стола, что находился в их лондонской квартире. Он вошел в комнату и открыл этот ящик словно по наитию. А поначалу искал в подвале, в компьютерной комнате, в отцовской спальне наверху, и все безрезультатно. И вот тогда он вдруг остановился у лестницы на первом этаже, услышав голос мамы, которая нашептывала ему: «Поди сюда, Том… Хочу кое-что тебе показать… Это тайна».

Тогда Томас осторожно надавил на потайную кнопку, что находилась под одним из нижних ящиков, деревянная панель сдвинулась в сторону, открыв углубление. Там лежал медальон. В память врезалась каждая деталь и мелочь, как он достал этот медальон из тайника, открыл золотую крышку, показал Мэтью снимок внутри, потом двинулся к двери и увидел на ступеньках Грету. Она смотрела на него каким-то безумным взглядом.

Томас даже затряс головой, стараясь изгнать из памяти Грету и медальон. Ничего, подождут до завтра. Завтра толстяк адвокат Греты наверняка будет задавать ему много вопросов о той поездке в Лондон.

Он перевел взгляд на столик-бюро мамы. Никаких потайных ящиков тут не было. Только письма и документы, аккуратно заполнявшие отделения для бумаг, некоторые были стянуты резинками. Сверху лежало незаконченное письмо в Лондонский садовый центр с просьбой прислать черенок розы с каким-то экстравагантным латинским названием. Письмо было датировано 31 мая 1999 года. День смерти мамы.

Раскладывая бумаги на полу, Томас не отдавал себе отчета, что именно ищет, и вот вскоре стал напоминать одинокий островок в целом море бумаг. И все же наконец нашел. В нижнем ящике на самом дне лежала небольшая черная шкатулка из драгоценных камней, обернутая в сложенное в несколько раз письмо. Еще даже не открыв шкатулки, Томас уже догадался, что в ней находится, и все равно совершенство темно-синего камня потрясло его. В ладони сиял и переливался таинственным сумеречным блеском драгоценный сапфир, отвести от него взгляд было просто невозможно.

Почему мама не убрала камень в сейф, где держала все остальные драгоценности? Возможно, ответ он найдет в письме. Письмо было сложено в четыре раза, Томас осторожно развернул листок. Некогда белоснежная веленевая писчая бумага пожелтела от времени, и Томаса на секунду охватил суеверный страх: что, если чернила вдруг исчезнут под воздействием солнечного света или само письмо рассыплется в прах прямо у него в руках?.. Но этого не случилось.

То действительно было письмо, и в левом верхнем углу красовался заголовок: «дом четырех ветров». И дата — 28 ноября 1946 года. А внизу подпись: «Папа», и Томас вскоре понял, что написал его прадедушка, сэр Стивен Сэквилль, чей портрет висел внизу, в гостиной. Сэр Стивен прожил долгую жизнь, и портрет этот был написан в честь его восьмидесятилетия. Стало быть, ему было пятьдесят восемь, когда он написал это письмо дочери, а той исполнился двадцать один год.

«Дорогая Сара,

Ты просила меня побольше рассказать о сапфире Султана, именно так называется драгоценный камень, который я подарил тебе на совершеннолетие. Он привезен из Индии, там он принадлежал набобу одной из диких северо-восточных провинций у границы с Афганистаном. О султане, некогда владевшем этим камнем, мне ничего не известно, не знаю, при каких обстоятельствах завладел этой драгоценностью набоб. Однако известно, что сапфир этот славился на всю северную Индию благодаря своим размерам и совершенству формы, а потому я с нетерпением ждал, когда случаю будет угодно свести меня с его владельцем. Темное мерцание этого камня — самое изумительное, на мой взгляд, его качество. Никогда прежде не видел я ничего подобного, а ты же знаешь, твой отец всегда неплохо разбирался в драгоценных камнях».

Томас поднял глаза от письма и взглянул на портрет бабушки, такой молодой и красивой, с сияющим сапфиром на пальце, подарком отца. Очевидно, нося кольцо с этим камнем, леди Энн чувствовала особую близость к матери, но камень, который Томас теперь держал в руке, казался ему чуждым и опасным. Драгоценность передавалась в семье Сэквилль из поколения в поколение, но не приносила счастья ни одному из обладателей.

Томас вернулся к письму.