— О да, — сказала она с тонкой улыбкой, которая сразу придала ей сходство со статуэткой из слоновой кости, — если только это не помешает месье Люченсу оценить буйабес!
— Я совмещу приятное с полезным, — сказал доцент, — а под полезным я подразумеваю, что наш друг Трепка выслушает урок, который ему хочется услышать. Я возвращаюсь к тому, о чем говорил недавно, а именно к страшному одиночеству императора на Святой Елене. Дело не только в том, что остров расположен в сотнях морских миль от ближайшего берега, и англичане держали под своим контролем каждый пункт в пределах его досягаемости; они даже заняли остров Тристан да Гуна, который лежит на полпути к Южному полюсу, чтобы с этой стороны не появилась вдруг какая-нибудь спасательная экспедиция. Дело не только в том, что Наполеона день и ночь охранял гарнизон из двух тысяч трехсот солдат и пятисот офицеров и перед Лонгвудом установили оптический телеграф, чтобы о любом движении пленника можно было оповестить губернатора в Джеймстауне. И даже не в том, что ни император, ни люди из его окружения не могли написать в Европу ни строчки, какую не читали бы и не контролировали. Нет, одиночество почти в такой же мере коренилось в том, что император, по сути дела, не доверял людям, которые последовали за ним в изгнание. Никто из них не принадлежал к числу соратников Наполеона времен его всевластия. Они последовали за ним потому, что надеялись на его возвращение во Францию. И вот я перехожу к его попыткам установить связь с Европой так, чтобы об этом не проведали англичане. Мы знаем, он предпринял три таких попытки с помощью Гурго, О'Миры и корсиканца Сантини. После последнего письма англичане невероятно ужесточили контроль, и нам приходится принять одну из двух версий: либо Наполеон оставил попытки перехитрить англичан, либо, поскольку больше ни о каких посланиях мы не знаем, он нашел иной выход. Лично мне очень трудно поверить, что человек, наделенный такой вулканической энергией — энергией, которую еще подстегивали одиночество и безнадежность положения, — смирился с тем, что его «втихомолку повесит» Хадсон Лоу!
— Вот как? — заметил Трепка. — Стало быть, император послал четвертое письмо? И письмо дошло по назначению, поскольку мы ничего не слышали о том, что его перехватили! Великолепно! И как же он отправил это письмо? И какое вы нам можете представить доказательство, что это не досужая фантазия?
Люченс ответил вопросом на вопрос:
— А как вы сами, дорогой друг, вели бы себя в этих обстоятельствах на месте императора? Вы трижды пытались передать послания, и вам ясно, что, если вы хотите предпринять еще одну попытку, вам надо прибегнуть к необычному способу. Обратившись к кому-то из ваших сторонников, вы заранее обрекаете попытку на провал. Остается один выход — послать кого-то, кто вам предан, но окружающие об этом не догадываются, так что никто никогда не свяжет его имя с вами. И такие люди есть в вашем ближайшем окружении. Среди ваших слуг есть те, кого не заподозрит никто, потому что это не французы, не итальянцы и даже не европейцы. В Лонгвуде есть небольшой штат китайских слуг!
Хозяйка звонко рассмеялась.
— Браво! Браво! Браво! Какой чудесный сказочник оказался под моим кровом! Дальше, дальше! Ведь ваша сказка, конечно, еще не окончена?
Доцент скромно улыбнулся.
— Вы слишком добры, мадам! Вы меня смутили. Но поскольку вы так любезно оценили мой — гм — маленький мысленный эксперимент, я охотно признаюсь, что я продолжил его чуть дальше. Я представил себе, как император вручает лонгвудскому слуге, о котором я говорил, послание и инструкции. Слуга идет к английскому начальству и говорит, что он скопил на острове деньги и теперь хочет вернуться домой на Восток, откуда приехал и по которому стосковался. Ему разрешают уехать, и он направляется сначала в Капстад. Но вместо того чтобы оттуда двинуться на Восток, он едет в Европу. Денег у него достаточно, а иммиграционные законы в ту пору были куда мягче нынешних. Он едет в Европу и передает послание.
— И таким образом все улажено! — воскликнул директор банка. — Блистательно! Великолепно! Я верю каждому слову, как Евангелию! У меня только одно, нет, два маленьких замечания! Во-первых, если послание было передано, почему о нем никто ничего не слышал более ста лет? Во-вторых, есть ли у вас какой-нибудь след этого таинственного гонца? Дайте мне самый маленький, самый крохотный след, и я буду вам верить еще больше, чем прежде!
Читать дальше