Вернер Тельке - Единственный выход

Вебер невидяще уставился на вырезку. Он вдруг понял, что его вчерашнему хлебосольному хозяину грозило банкротство. Без солидной финансовой поддержки за плечами с ним было бы покончено. Что же могло склонить солидного банкира Кашелена к сотрудничеству с этим легкомысленным и ненадежным типом, на которого невозможно было положиться? И был ли Витте действительно столь ненадежным партнером?

Из архивных документов «Бликпункта» следовало, что за пару лет после валютной реформы Витте на своих экспортно-импортных услугах создал огромное предприятие. В конце пятидесятых вокруг этого бизнеса он начал строить сеть торговых домов. Инвестиции эти, разумеется, поглотили огромные средства. Если теперь ему удастся преодолеть временный кризис, то в будущем его фирма и сеть торговых домов овладеет широким сектором рынка.

Вебер пытался представить, что собой представляет Витте. И должен был признать, что человек этот был по-своему яркой личностью. Он, несомненно, обладал инициативностью и решительностью, и прежде всего — необходимой долей безжалостности, чтобы воплощать в жизнь свои планы. К такому выводу должен был прийти и Кашелен, ибо только этим можно объяснить отношение банкира к Витте как к перспективному партнеру. Ситуация выглядела бы совершенно иначе, если бы фирме Витте грозил скандал, ибо в этом случае планируемый германо-французский союз не мог выйти за пределы чисто торговых контактов.

Вебер настолько погрузился в свои размышления, что не заметил, что давно звонит телефон и Виктория уже сняла трубку.

— Наши дела идут в гору, — сообщила она, прикрыв трубку рукой. — Новое дело: у кого-то сбежала невеста.

— Глупости! — буркнул Вебер и вновь погрузился в бумаги.

— Не так быстро, любимый! А если это блондинка? Вебер посмотрел на нее так, что она сразу сменила тон.

— Но тут дело действительно интересное, — повторила она уже всерьез. — У какого-то архитектора из Франкфурта сбежала невеста. Следы привели в Гамбург, но тут исчезли. Зато уже пару дней за ним по пятам ходит парень, не отставая ни на шаг. У архитектора сдают нервы. — Она снова кивнула на трубку. — Спрашивает, можем ли мы ему помочь?

Вебер слушал вполуха и довольно резко сказал:

— Оставьте меня в покое! Это дело не для нас! Виктория любезно кивнула и снова взялась за трубку.

— Алло, вы слушаете? Да, герр Вебер заинтересовался вашим делом, но сегодня у него все время расписано. Пожалуйста, позвоните ближе к вечеру, и мы договоримся о времени встречи. — Положив трубку, она пламенно улыбнулась Веберу. Не произнесла ни слова, но в глазах ее прыгали чертики.

Вебер решительно захлопнул досье и встал.

— Пошли, Виктория, — спокойно сказал он. — Уже без четверти десять, пора!

Часы показывали ровно десять, когда Виктория и Вебер входили в приемную Штайнерта. На миг задержавшись, они внимательно огляделись. Напротив входной двери находились обитые кожей двустворчатые двери в кабинет шефа. Немного сбоку, в центре приемной — письменный стол. Женщине, сидевшей за ним, было под тридцать, и то, что она натуральная блондинка, Вебер отметил с легким вздохом. Она читала бумаги.

В приемной стояла благоговейная тишина, которую не нарушили ни Вебер, ни Виктория. Вся комната была застелена ковром, поглощавшим любой шум. Блондинка все еще не обращала внимания на гостей. Не подняла она глаза даже тогда, когда Вебер с Викторией остановились прямо перед столом.

На блондинке было платье утонченно-простого покроя зеленых и фиолетовых тонов. Волосы причесаны так, что локоны казались натуральными. Короче, выглядела она женщиной исключительно холеной и ухоженной. На первый взгляд ее можно было принять за кинозвезду, которая взялась за бумаги, только чтобы изучить контракт на несколько очередных миллионов.

Вебер с удовольствием ее разглядывал. И тут взгляд его упал на стоявшую на столе маленькую бронзовую табличку с выгравированными именем и фамилией: Ингрид Долл. Он усмехнулся: имя не просто приземляло впечатление, а попросту развеивало иллюзии.

У Виктории с чувством юмора было похуже. Потеряв в конце концов терпение, она прокашлялась. Вебер пожалел об этом — он бы с наслаждением еще полюбовался фройляйн Долл. Любил, когда женщина пыталась разыгрывать перед ним великосветскую даму.

Наконец Ингрид Долл подняла голову. Получилось это у нее прелестно — плавно и многозначительно. Глаза оказались серо-голубыми. Они холодно скользнули по Виктории и вмиг определили, что с этой стороны ее женственности особая конкуренция не грозит. Потом изучили Вебера, и на нем задержались, хотя с демонстративной сдержанностью.