И Бренда вспомнила, что говорила ей миссис Моллет: водитель, убивший дочку Блейклока, был оправдан потому, что судмедэксперт сломался при перекрестном допросе. Что-то такое было связано с анализом кусочков краски от машины, обнаруженных на дороге. Как страшно, должно быть, потерять единственного ребенка. Вообще потерять ребенка. Наверное, это самое худшее, что может с человеком случиться. Неудивительно, что он такой молчаливый. Когда полицейские приходят и начинают свои громогласные шуточки отпускать, он только улыбнется им по-доброму, и все.
Она бросила взгляд на лабораторные часы на стене напротив. Десять сорок пять. Вот-вот появятся слушатели Курсов по расследованию на месте преступления. Сегодня у них лекция по сбору и хранению научных доказательств. Краткий период затишья скоро кончится. Интересно, что подумал бы полковник Хоггат, если бы мог сегодня посетить свою Лабораторию. И Бренда снова, далеко не в первый раз, взглянула на его портрет, висевший рядом с кабинетом директора. Даже со своего места в глубине зала она могла рассмотреть золотые буквы на раме:
ПОЛКОВНИК УИЛЬЯМ МЕЙКПИС ХОГГАТ КАВАЛЕР ОРДЕНА «КРЕСТ ВИКТОРИИ» ГЛАВНЫЙ КОНСТЕБЛЬ, 1894–1912 ОСНОВАТЕЛЬ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЛАБОРАТОРИИ СУДЕБНОЙ МЕДИЦИНЫ
Он стоял посреди комнаты, которая и до сих пор использовалась как библиотека; его румяное лицо, с усами и бакенбардами, казалось суровым под гордым плюмажем шляпы; туго затянутый мундир, весь в шнурах и медалях, украшен рядом золоченых пуговиц. Одна властная рука легко, словно пастырское благословение, возложена на старомодный микроскоп, блистающий медью. Но грозный взгляд его глаз устремлен вовсе не на это последнее достижение науки: он устремлен прямо на Бренду. И под этим осуждающим взглядом, призывающим к исполнению долга, она принялась за работу.
К двенадцати часам в кабинете директора закончилось совещание старшего научного состава. Обсуждали, какая мебель и какое оборудование потребуются для нового здания Лаборатории. Хоуарт вызвал секретаршу привести в порядок стол заседаний. Он смотрел, как мисс Фоули вытряхивавает и протирает пепельницу (сам он не курил, и запах сигаретного пепла был ему неприятен), собирает экземпляры поэтажных планов Лаборатории и разбросанные по столу ненужные бумаги. Со своего места за столом он мог рассмотреть сложные геометрические фигуры, которые вычерчивал во время заседания Миддлмасс, и копию повестки дня, залитую кофе и скомканную Биллом Морганом, завотделом по исследованию транспортных средств.
Он смотрел на молодую женщину, на ее ловкие и уверенные движения, и думал, что же кроется за этим необычайно широким лбом за чуть косо поставленными, загадочными глазами. Ему очень недоставало его прежней помощницы – секретаря-референта Марджори Фарэкер, недоставало гораздо больше, чем он ожидал. Это даже неплохо и несколько поубавило ему спеси, решил он удрученно, что ее преданность оказалась не настолько глубокой, чтобы заставить ее покинуть Лондон и последовать за ним на Болота. Неожиданно для него обнаружилось, что у Марджори есть собственная личная жизнь. Как все хорошие секретарши, она обладала – или хотя бы успешно делала вид, что обладает, – некоторыми идеализированными качествами жены, матери, любовницы, наперсницы, служанки и друга одновременно, не имея ни намерения, ни надежды стать тем или другим. Она льстила его самолюбию, оберегала от мелких неприятностей и забот, с материнской ворчливостью охраняла его покой и с бесконечным тактом добивалась того, чтобы он всегда знал все, что ему следовало знать о происходящем в его Лаборатории.
Хоуарт не мог пожаловаться на Анджелу Фоули. Она была более чем компетентной стенографисткой и дельным секретарем. Ничто и никогда не оставалось несделанным. Вся загвоздка была в том, что – он чувствовал это – для нее он как бы не существовал; его авторитет, его власть, которым она так мягко подчинялась, были для нее тем не менее лишь чем-то вроде фарса. То, что она двоюродная сестра Лорримера, не имело к этому никакого отношения. Хоуарт никогда не слышал, чтобы она хоть раз упомянула имя своего кузена. Порой ему хотелось бы узнать, как она живет в этом своем захолустном коттедже, с подругой-писательницей. Удовлетворяет ли ее такая жизнь и насколько. Но она ничего ему не говорила – ни о себе, ни даже о Лаборатории. Он понимал, что сердце Лаборатории, как у всех институтов подобного рода, бьется в определенном ритме, но сам не мог уловить биение этого пульса.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу