Филлис Джеймс - Смерть эксперта-свидетеля

Когда Дэлглиш и Мэссингем уходили, она сказала:

– Не думаю, что мама с папой теперь разрешат мне вернуться в Лабораторию. Просто уверена, что не разрешат. Они хотят, чтоб я за Джерадда Боулема замуж пошла. А я думаю, что не против за него замуж выйти, во всяком случае, ни за кого другого я замуж никогда и не собиралась, но только не сейчас, не сразу. Мне хотелось бы ученым стать, карьеру настоящую сделать. Только у мамы ни минутки спокойной не будет, если я в Лаборатории работать останусь. Она меня любит, у нее ведь только я и есть. Нельзя же боль причинять тем, кто тебя любит.

Дэлглиш распознал в ее словах мольбу о помощи. Он вернулся и снова сел у кровати. Мэссингем, заинтригованный, сделал вид, что внимательно смотрит в окно. Интересно, что подумали бы в Скотленд-Ярде, если бы увидели, что их старик, отнимая время у расследования, дает советы по неясным моральным аспектам «Движения за освобождение женщин».

Но ему было жаль, что Бренда обратилась не к нему. С того момента, как они вошли в ее комнату, она смотрела только на Дэлглиша. Тут он услышал, что Дэлглиш говорит:

– Я думаю, научную работу нелегко будет совмещать с обязанностями жены фермера.

– Наверное, это было бы не очень справедливо в отношении Джералда.

– Раньше я думал, что мы можем получить от жизни почти все, чего от нее желаем, что это лишь вопрос умелой ее организации. Но теперь я убеждаюсь, что нам приходится делать выбор гораздо чаще, чем этого хотелось бы. Главное здесь – убедиться, что это мы делаем выбор, не кто-нибудь другой, и что мы выбираем честно. Но единственное, в чем я совершенно уверен, – это что не очень разумно принимать решение, если ты не в самой лучшей форме. Почему бы не подождать немного, пока мы не разберемся с убийством доктора Лорримера? К тому времени у вашей мамы может измениться настроение.

– Я думаю, – сказала Бренда, – вот что на самом деле приносит с собой убийство. Оно меняет жизнь человека. Портит ее.

– Меняет – да. Но не обязательно портит. Вы молоды, умны, не робкого десятка, и не допустите, чтобы ваша жизнь была испорчена.

Внизу, в кухне фермерского дома, миссис Придмор готовила сандвичи, вкладывая поджаренный бекон между щедрыми ломтями только что испеченного, хрустящего корочкой хлеба. Она ворчливо произнесла:

– Вы оба выглядите так, что завтрак вам никак не помешает. Всю ночь небось на ногах. Никому хуже не будет, если вы присядете на минутку и съедите вот это. А я уже свежий чай заварила.

Их ужин накануне состоял из пары бутербродов, принесенных младшим полицейским из «Простофили» и съеденных прямо в притворе часовни. Мэссингем осознал, как он голоден, только когда до него донесся аромат бекона. С чувством неизмеримой благодарности он впился зубами в теплый хлеб, ощутив по рту солоноватую сочность домашнего бекона, и отхлебнул из кружки горячего крепкого чая. Он нежился в доброжелательном тепле этой кухни, в уютном, словно колыбель, убежище, укрывающем человека от Черных Болот. Но тут раздался телефонный звонок. Миссис Придмор пошла взять трубку. И сказала:

– Это доктор Грин звонил. Он велел передать, что Анджела Фоули пришла в себя и теперь в силах поговорить с вами.

Анджела Фоули медленно вошла в комнату. Она была полностью одета и совершенно спокойна, но обоих мужчин поразила происшедшая с ней перемена. Она двигалась скованно, и лицо ее казалось помятым и постаревшим, будто всю ночь ее горе причиняло ей чисто физическую боль. Небольшие глаза ее стали еще светлее и почти спрятались за высокими обтянувшимися скулами, на щеках выступили нездоровые пятна, нежный рот распух, а на верхней губе выступил герпес. Не изменился только ее голос – детский, невыразительный голос, каким она отвечала на их вопросы в первый раз.

Районная медсестра, проведшая в Спрогговом коттедже ночь, разожгла огонь в камине. Взглянув на потрескивающие поленья, Анджела сказала:

– Стелла никогда не разжигала камин до вечера. Я обычно закладывала в него дрова утром, перед тем как уходила на работу, а она просто подносила к ним спичку за полчаса до моего возвращения.

– Мы нашли ключи мисс Моусон у нее в кармане. К сожалению, нам пришлось отпереть ее бюро – посмотреть ее бумаги. Вы спали, так что мы не могли попросить у вас разрешения.

Она хмуро ответила:

– Это ничего не изменило бы, не так ли? Вы бы все равно посмотрели. Вам ведь это необходимо.

– Вы знали, что ваша подруга когда-то была формально замужем за Эдвином Лорримером? Развода не было, брак был аннулирован через два года, поскольку фактически так и не был осуществлен. Она вам не говорила?