Дэвид Осборн - Убийство в Чесапикском заливе

Я смотрела, как он идет по газону, его смутная, уменьшающаяся по мере удаления фигура то пропадала из виду, то снова появлялась в островках тусклого света уличных фонарей. Когда он включил передние фары и машина рванулась вперед, я вошла в спальню, включила свет и первым делом поспешила опустить жалюзи на окнах, за которыми чернела плотная стена деревьев. Признаться, эта темень за окном всегда наводила на меня страх. Потом, когда я стала раздеваться, у меня возникло странное чувство — будто в моем номере что-то не так. Будто здесь находится кто-то еще, хотя, конечно же, никого, кроме меня, не было.

Я не трусиха, но мне потребовалось призвать на помощь всю свою храбрость, чтобы открыть дверцу стенного шкафа и убедиться, что там никто не прячется, а затем, сознавая собственную глупость, заглянуть еще и под кровать и за матовую дверь душевой кабины. Я убедилась, что в номере действительно нет никого, кроме меня. Но тогда, быть может, кто-то побывал здесь в мое отсутствие? Ах, ну конечно же, — горничная. Она разобрала мне постель и достала из моего чемодана свежую ночную рубашку. Горничная или Гертруда Эйбрамз. А если это был кто-то другой? Кто не должен входить в номер?

Мне хотелось принять душ — тело ныло от усталости. Но я удержалась от соблазна пойти в ванную. Я попросту не могла на это решиться. Мысль оказаться загнанной в ловушку, подобно жертве маньяка в облике Тони Перкинса [2] Энтони Перкинс — известный американский актер, исполнитель главной роли — маниакального убийцы — в фильме англо-американского режиссера А.Хичкока «Психоз», или «Психопат», 1960 г. У нас в специальной и справочной литературе фильм назван «Психо». оказалась чрезмерной для моих нервов. Я надела ночную рубашку, заперла дверь на оба замка, потом села на краешек кровати и потянулась за будильником.

Вот тогда-то я и увидела ее. Почти мгновенно я ощутила, как родившийся где-то внутри у меня немой крик застрял в горле, стесняя дыхание.

Это была фотография. Более отвратительное зрелище представить себе трудно. Я всюду вожу с собой фотографию внуков в серебряной рамке — загорелые и смеющиеся, они запечатлены на палубе парусной шхуны. Так вот, вместо этой фотографии в рамку была вставлена моментальная фотография мертвой Мэри Хьюз, висящей на балконе церкви, с синим, искаженным страданием лицом.

Внизу под фотографией крупными жирными буквами было написано: «Убирайся домой».

Я невольно отбросила фотографию прочь. Потом, смутно сознавая, что Майкл может захотеть взглянуть на нее, набралась смелости, подняла ее и положила в ящик серванта в гостиной, лицевой стороной вниз. Я взяла фотографию носовым платком отнюдь не из резонного опасения стереть оставленные на ней отпечатки пальцев, а потому, что просто не могла к ней прикоснуться.

Майкл дал мне номер своего личного телефона на случай, если у меня возникнет необходимость связаться с ним. Но звонить ему сейчас не было смысла. Тот, кто совершил эту мерзкую акцию, наверняка не станет сразу же вламываться ко мне в номер. Насколько я понимала, должно пройти некоторое время, прежде чем преступник отважится сделать очередной шаг. Поэтому, решила я, нынешней ночью вряд ли может что-то произойти. Пока что мне следует успокоиться и попытаться уснуть, а утром я позвоню Майклу.

Фотографию Нэнси и Кристофера я нашла у окна и поставила на ночной столик, прислонив к лампе. Потом легла в постель и взяла в руки книгу. Разумеется, чтение не шло мне на ум. Я выключила свет и попыталась уснуть. Но не смогла. Вспомнив, что в гостевом номере столько всяких напитков, что можно напоить целую армию, я встала и налила себе виски, слегка разбавив его водой. Сидя в постели, я медленно потягивала виски, убеждая себя в том, что шелестит листвой за окном отнюдь не мой потенциальный убийца, а дующий с залива ветер.

Я не знаю, когда наконец заснула, но так или иначе, виски совершило чудо. И вот уже утро, и яркий свет рвется ко мне в спальню. Когда я отдернула шторы и подняла жалюзи, в комнату хлынули золотистые лучи летнего солнышка. Как удивительно все преображается днем!

И все же я по-прежнему не могла заставить себя открыть ящик в серванте и взять в руки злополучную фотографию. Мне даже не хотелось вернуть себе серебряную рамку, потому что какую бы фотографию я теперь в нее ни вставила, мне всегда будет мерещиться этот ужасный снимок.

Было еще совсем рано. Я приняла душ и постаралась не думать о Мэри Хьюз. После ленча я должна встретиться с Майклом, а до этого мне предстоит прочитать уйму материалов. Благословенный дневной свет рассеял ночные кошмары, и я решила, что расскажу ему о фотографии уже при встрече.