Альфред Мейсон - Дом стрелы

Мистер Хэзлитт улыбнулся.

– Так я и думал.

– Он причиняет вам какие-то неприятности? – спросил Джим.

– Еще нет, – ответил мистер Хэзлитт. – Но миссис Харлоу умерла, и я боюсь, что теперь от него этого можно ожидать. Не знаешь, он играет в казино?

– Играет, и по довольно высоким ставкам. Полагаю, он жил на средства миссис Харлоу?

– Очевидно. – Несколько секунд старый адвокат сидел молча. – Жаль, что ты не видел Бетти Харлоу. Пять лет назад, когда Саймон Харлоу еще был жив, я останавливался в Дижоне по пути на юг Франции. Бетти тогда была длинноногой девочкой в черных шелковых чулках, с бледным хорошеньким личиком, темными волосами и большими глазами.

Мистер Хэзлитт беспокойно поерзал на стуле. Видение старого дома с большим садом каштанов и сикоморов, где эта девочка теперь осталась наедине с полубезумным озлобленным человеком, не вызывало у него восторга.

– Джим, – внезапно осведомился он, – не мог бы ты организовать свою работу таким образом, чтобы сразу уехать в случае надобности?

Джим удивленно посмотрел на него. Хотя мебель в офисе фирмы «Фробишер и Хэзлитт» была старой и ветхой, ее методы оставались неторопливыми и исполненными величия – суета и спешка не принадлежали к их числу, а слишком нетерпеливым клиентам рекомендовали обратиться к другим адвокатам. А сейчас сам мистер Джереми Хэзлитт с его седыми волосами и забавной круглой физиономией, детской и необычайно смышленой одновременно, давал понять своему младшему партнеру, что ему следует быть готовым в любую минуту мчаться на континент.

– Безусловно, мог бы, – ответил Джим. Мистер Хэзлитт с одобрением посмотрел на него.

Джим Фробишер обладал необычным качеством, о котором его знакомые и даже друзья знали только по внешним признакам. Он был одиночкой. Очень немногие люди имели для него какое-то значение, но и без них он вполне мог обойтись. Он всегда стремился к тому, чтобы его жизнь и средства к существованию не зависели от других, и использовал все свободное время для достижения этой цели. Парусная шлюпка, которой мог управлять один человек, ледоруб, винтовка и зачитанные до дыр один-два тома наподобие «Кольца и книги» [3]были, наряду со звездами и собственными мыслями, его единственными компаньонами в многочисленных одиночных экспедициях. В результате Джим приобрел слегка высокомерный вид, сразу же выделявший его среди сверстников. Но этот вид нередко вводил окружающих в заблуждение, поощряя уверенность в способности молодого человека совладать с любыми трудностями, для которой, возможно, не было достаточных оснований. В данный момент он убедил мистера Хэзлитта, будто именно такой человек может справиться с личностями вроде Ваберского, хотя старый адвокат, разумеется, не высказал этого вслух.

– Конечно, это может и не понадобиться, – продолжал он. – У Бетти Харлоу есть французский адвокат, несомненно имеющий достаточный опыт. Кроме того… – мистер Хэзлитт улыбнулся, вспоминая фразу из второго письма Ваберского, – Бетти, похоже, вполне способна о себе позаботиться. Так что посмотрим.

Старик вернулся в свой кабинет и в течение недели больше не получал известий из Дижона. Он уже почти забыл о своих тревогах, когда удивительные новости внезапно поступили из самого неожиданного источника.

Их принес Джим Фробишер. Он ворвался в кабинет мистера Хэзлитта в тот священный момент, когда старший партнер диктовал клерку ответы на утренние письма.

– Сэр! – воскликнул Джим и умолк при виде клерка.

Мистер Хэзлитт бросил быстрый взгляд на лицо младшего партнера и сказал:

– Ответами займемся позже, Годфри.

Клерк взял свой блокнот и вышел, а мистер Хэзлитт снова повернулся к Джиму Фробишеру:

– Ну, выкладывайте ваши скверные новости.

– Ваберский обвиняет Бетти Харлоу в убийстве! – выпалил Джим.

– Что?!

Мистер Хэзлитт вскочил на ноги. Джим Фробишер не мог определить, какое чувство им руководило – недоверие или гнев. Первое избороздило его лоб морщинами, а второе сверкало в глазах.

– Малютку Бетти Харлоу? – удивленно переспросил старик.

– Да. Ваберский обратился с официальным заявлением к префекту полиции Дижона. Он обвиняет Бетти в отравлении миссис Харлоу в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое апреля.

– Но Бетти не арестована?

– Нет, но находится под наблюдением.

Мистер Хэзлитт тяжело опустился в кресло у стола. Причудливый, чрезмерно эмоциональный – эти эпитеты казались слишком мягкими для Бориса Ваберского. Налицо были дьявольская злоба, мстительность и алчность.