Клод Изнер - Убийство на Эйфелевой башне

— Спасибо, мсье Виктор. Прощайте!

— Прощайте?

— Я недолго останусь в этой стране. Не хочу стать следующей жертвой.

— Вы ошибаетесь. Если мсье Дукович и умер, это наверняка несчастный случай. Уверен, вашей жизни ничто не угрожает. Жозеф!

Жозеф, в восторге от того, как Вирам разрубил саблей на четыре части лежавшее на тарелке яблоко, успокаивал мамашу, пришедшую в ужас от мысли, что тот может так же мелко нашинковать содержимое ее корзины.

— Жозеф! Проводите этих господ до Дома Инвалидов. Вот деньги на фиакр.

— Сию минуту, хозяин! Господа, прошу за мной! Матушка, ты тоже едешь?

— Ну что ж, — жеманно, молвила Эфросинья Пиньо, — если мсье Легри разрешит…

— Да ведь все равно не дороже выйдет! — крикнул Жозеф. — Я мигом, хозяин!

Дождавшись, пока последние посетители уйдут и магазин опустеет, Виктор уселся за стол. Он машинально листал конторскую книгу, где были отмечены дата и сумма покупок. Вдруг, повинуясь интуиции, нашел запись от 12 мая, того дня, когда умер Меренга. Что делал Кэндзи? Он припомнил, что они вместе посещали отель «Друо», чтобы поприсутствовать на двух распродажах. Одна из них прошла утром, это были редкие книги о фехтовании, дуэлях, истории шпаги. За четыреста пятьдесят франков они приобрели в тот день сочинения Вильямона. Вторая проходила после обеда, на ней продавали газеты и карикатуры, относившиеся к периоду между 1848 и 1880 годами. Виктор и Кэндзи не расставались даже во время завтрака. Он почувствовал облегчение: невиновность Кэндзи, во всяком случае в смерти старьевщика и Кавендиша, была несомненной. Его мысли вернулись к прибытию Буффало Билла. Что ответила ему Эдокси? Она не сказала ничего определенного, вполне могло быть, что в последний момент Мариус решил заменить информацию об этом событии статьей о родах на башне. В таком случае Таша сказала правду, Мариус действительно послал ее в Батиньоль. Виктор закрыл конторскую книгу. Надо было справиться насчет Гувье: тот обмолвился, что говорил с врачом, констатировавшим смерть Меренги. А значит, он тоже был там. Все эти мысли смешались у него в голове. Он был точно пьяный. Его привел в чувство звякнувший дверной колокольчик. Каково же было его удивление, когда, повернувшись в кресле, он нос к носу столкнулся с Самбой, который шел следом за Жозефом, с возбужденным видом размахивавшим газетой «Молния».

— Хозяин, это ж просто сумасшедший дом! У несчастного мсье Тиама зуб на зуб не попадает! Прочтите!

Верхнюю часть полосы занимал заголовок.

Сегодня утром, в 7.30, мадам Филомена Лакарелль, уборщица по найму доисторического отделения павильона Истории человеческих жилищ, обнаружила труп мсье Данило Дуковича, проживавшего на улице Нотр-Дам-де-Лоретт. Полиция вышла на след…

— Что, верите теперь? — выдохнул Самба.

Ошеломленный Виктор снова и снова и перечитывал заметку.

— Ну и дела, уже четвертого ухайдакал! — воскликнул Жозеф. — Если так дальше пойдет, мы переплюнем англичан!

— О чем это вы?

— Да о Джеке Потрошителе.

— Послушать вас, так тут прямо соревнование какое-то, — мрачно пошутил Виктор.

Вошел покупатель, Жозеф пошел его обслужить.

— Вы говорили об этом кому-нибудь, кроме меня?

— Нет. Бираму я просто сказал, что у меня проблемы. Вашего служащего я попросил прочесть мне газету, он видел, как мне страшно, но я сказал, это потому, что я на выставке работаю.

— Хорошо. На вашем месте я бы спокойно вернулся к своей работе, ни слова никому не сказав об этой истории, и ждал бы, пока все не утрясется.

— А если убийца видел меня?

— Ему не составило бы труда вас отыскать. Возвращайтесь домой. Возьмите, тут немного денег на фиакр, и если что, дайте мне знать.

Освободившийся от клиента Жозеф был уже тут как тут:

— Я его провожу, хозяин?

— Нет нужды, наш друг уже почти настоящий парижанин. И потом, вы понадобитесь мне здесь.

Разочарованный Жозеф вскарабкался на лестницу и сделал вид, что расставляет книги. Самба тряс руку Виктора, словно тот облагодетельствовал все человечество.

— Да, чуть не забыл, может, это и мелочь, но… Тот, кто вошел в пещеру перед мсье Данило, обронил вот это. Я сохранил, думал использовать ее как образец, потому что делаю серебряные этикетки и потом наклеиваю их на трости, ларчики, портсигары…

Виктор подскочил. На ладони старика блеснула золотая бандеролька от сигары.

Его сердце лихорадочно забилось.