Жорж Сименон - Пассажир «Полярной лилии» (cборник)

— Брат…

Механик выразительно посмотрел таможеннику прямо в глаза. Мегрэ перехватил этот взгляд.

— Комиссар все равно о нем узнает, — сказал таможенник, который пил, должно быть, уже далеко не первый стаканчик. — Ее брат отбыл восемь лет на каторге. Однажды вечером, в Онфлере, он был очень пьян и слишком расшумелся на улице со своими дружками. Подоспела полиция, и парень так здорово ударил одного полицейского, что тот через месяц умер.

— Он моряк?

— Раньше он ходил в дальние рейсы, а потом вернулся домой. Теперь он плавает на шхуне «Сен-Мишель» из Пенполя…

Капитан Делькур начинал нервничать…

— Ну, пойдемте, — сказал он, вставая. — Пора!

— Пароход-то еще не вошел в шлюз, — вздохнул таможенник, которому не хотелось уходить.

Они остались втроем. Мегрэ снова подозвал официантку с бутылкой.

— «Сен-Мишель» иногда здесь появляется?

— Да, иногда.

— Он был тут шестнадцатого сентября?

Таможенник, как бы оправдываясь, сказал, обращаясь к соседу:

— Он все равно об этом узнал бы из портового журнала… Да, «Сен-Мишель» был тут. Из-за тумана они даже провели ночь в порту и отплыли только рано утром.

— Куда?

— В Саутхэмптон. Документы визировал я… Они везли из Кана строительный камень.

— А больше брата Жюли тут не видели?

На этот раз таможенник заколебался, вздохнул, докончил содержимое стакана.

— Надо спросить у тех, кто говорит, что видел его вчера… Лично я никого не видел.

— Вчера?

Таможенник пожал плечами. В окно было видно, как огромный пароход скользит вдоль каменных стен шлюза, возвышаясь над всем окружающим своей черной громадой. Его труба плыла выше деревьев, растущих на берегу канала.

— Мне надо идти.

— Мне тоже.

— Сколько с нас, барышня? — спросил Мегрэ.

— Заплатите в другой раз: хозяйки сейчас нет…

Люди, все еще ожидавшие, не произойдет ли чего-нибудь интересного у дома Жориса, наблюдали от нечего делать за английским пароходом, стоявшим в шлюзе. Мегрэ вышел из бистро. В этот момент к порту подходил какой-то мужчина, и Мегрэ догадался, что это был мэр, которого он видел издали ночью. Это был человек высокого роста, лет сорока пяти — пятидесяти, слегка отяжелевший, розовощекий. На нем был серый охотничий костюм, на ногах гетры. Мегрэ подошел к нему:

— Господин Гранмэзон? Комиссар Мегрэ, из уголовной полиции.

— Очень приятно… — машинально произнес тот и посмотрел на бистро, потом на Мегрэ, потом снова на бистро, как бы говоря: «Странная компания для персоны такого ранга!»

Он продолжал шагать по направлению к шлюзу, через который надо было перебраться, чтобы подойти к дому капитана.

— Говорят, Жорис умер?

— Говорят, — ответил Мегрэ, которому тон мэра был не по душе. Обычно так ведут себя местные «шишки», воображающие, что они — пуп земли. Такие люди одеваются, как деревенские аристократы, и отдают дань демократии, пожимая на ходу руки согражданам и время от времени справляясь у них о здоровье детей.

— И вы уже нашли убийцу? Насколько я понимаю, это вы привезли Жориса и… Извините…

И он направился к инспектору рыбоохраны, который, по-видимому, прислуживал ему во время охоты. Мэр сказал ему:

— Камыши слева необходимо выпрямить. Одна из подсадных уток никуда не годится: сегодня утром она была едва жива…

— Слушаюсь, господин мэр.

Он вернулся к Мегрэ, успев по пути пожать руку начальнику порта и пробормотать:

— Как дела?

— Хорошо, господин мэр.

— Итак, комиссар, о чем мы говорили?.. Что тут достоверного во всех этих рассказах о раскроенном и зашитом, черепе, сумасшествии и еще бог знает о чем?

— Как вы относились к капитану Жорису?

— Он служил у меня в течение двадцати восьми лет. Славный малый, безукоризненно выполнял свои обязанности.

— Честный человек?

— Они тут почти все честные.

— Сколько он зарабатывал?

— По-разному, ведь война все нарушила… И тем не менее достаточно, чтобы купить домик. Держу пари, что у него в банке лежит еще по меньшей мере тысяч двадцать пять.

— Не больше?

— Не думаю. Ну, разве что тысяч на пять, не более.

В это время открыли верхние ворота шлюза, и судно выходило в канал, а другое, прибывшее из Кана, готовилось занять его место в шлюзе, чтобы выйти потом в открытое море. Воздух был по-прежнему совершенно тих. Люди следили за комиссаром и мэром. С палубы английского корабля матросы невозмутимо разглядывали толпу, не забывая о своем маневре.