Дороти Сэйерс - Под грузом улик

Именно в это время, милорды, Денис Каткарт и появляется в жизни моего благородного клиента и его сестры. С этого момента и начинаются все сложности, приведшие к трагедии четырнадцатого октября, которую мы на этом достойном историческом собрании и собрались разгадать.

Около полутора лет тому назад Каткарт, судорожно ищущий безопасного источника доходов, встречается с герцогом Денверским, отец которого много лет назад был дружен с отцом Каткарта. Знакомство начало углубляться, и Каткарт был представлен мисс Мэри Уимзи, которая в это время (как она сама откровенно поведала нам) оказалась «не у дел» и в подавленном состоянии в результате разрыва со своим женихом, мистером Гойлсом. Мисс Мэри, испытывая потребность в самостоятельности, принимает Дениса Каткарта с учетом, что ей будет предоставлена свобода и она будет жить как ей нравится при минимальном его вмешательстве. Что касается целей Каткарта, мы слышали его собственный горький комментарий, впечатление от которого не исправят никакие мои слова:

«Я докатился до того, что собирался содержать любовницу на деньги жены».

Так развивались события до октября. Теперь Каткарт вынужден был большую часть времени проводить в Англии со своей невестой, оставляя Симону Вондераа без надзора на улице Клебер. Похоже, до определенного момента он чувствует себя довольно спокойно; единственная неприятность заключается в том, что мисс Мэри, движимая естественным нежеланием отдавать себя в руки нелюбимому человеку, оттягивает назначение даты свадьбы. Денег он тратит меньше, чем на улице Клебер, но расходы на костюмы, развлечения и прочее не уменьшаются. А тем временем американский миллионер мистер Корнелиус ван Хампердинк встречается с Симоной на бегах, потом в Опере и наконец в квартире Дениса Каткарта.

Мисс Мэри же начинает испытывать все большую неловкость в связи со своей помолвкой. И в этот критический момент мистер Гойлс неожиданно получает место, скромное, но гарантированное, которое дает ему возможность содержать жену. Мисс Мэри принимает решение. Она решает бежать с мистером Гойлсом, и, по невероятному стечению обстоятельств, они договариваются на три часа ночи четырнадцатого октября.

В половине десятого в среду тринадцатого октября компания в охотничьем домике расходится на ночь. Герцог Денверский — в оружейной, остальные мужчины — в бильярдной, дамы уже поднялись, когда камердинер Флеминг приходит из деревни с вечерней почтой. Он приносит герцогу письмо с ошарашивающими и очень неприятными новостями. Денису Каткарту он тоже доставляет письмо, которое нам не суждено увидеть, но о содержании которого мы вполне можем догадываться.

Вы слышали показания мистера Арбатнота, что перед тем, как прочесть это письмо, Каткарт поднялся наверх в прекрасном расположении духа, упомянув, что надеется на скорое уточнение даты свадьбы. В начале одиннадцатого, когда к нему пришел герцог Денверский, он уже пребывал в совершенно ином состоянии. Прежде чем его светлость успел изложить суть дела, Каткарт грубо и резко оборвал его, требуя, чтобы его оставили в покое. Нетрудно, милорды, догадаться, какие вести получил Денис Каткарт, учитывая то, что мы сегодня слышали, и зная, что мадемуазель Вондераа пятнадцатого октября отправилась в Нью-Йорк на борту «Беренгарии».

И в тот отчаянный момент, когда Каткарту становится очевидным, что любовница бросила его, входит герцог Денверский со своим ужасным обвинением. Он предъявляет Каткарту жестокую правду: тот самый человек, который ел его хлеб, пользовался его кровом и собирался жениться на его сестре, ни больше ни меньше как простой шулер. И когда Каткарт не возражает против предъявленного обвинения, когда он самым наглым образом заявляет, что не намерен жениться на благородной мисс, с которой помолвлен, удивительно ли, что герцог обрушивается на него, называя обманщиком, и запрещает ему впредь видеться и разговаривать с мисс Мэри Уимзи? Я утверждаю, милорды, что ни один человек, хотя бы с проблесками понятия о чести, не поступил бы иначе. Мой клиент требует, чтобы Каткарт покинул дом на следующий день, и, когда Каткарт в бешенстве вылетает на улицу, зовет его обратно и даже берет на себя труд распорядиться, чтобы дверь в оранжерею оставили открытой. Он действительно называет Каткарта грязным мошенником и говорит, что его следовало бы вышвырнуть из полка, — но гнев его справедлив. Что же касается слов, выкрикнутых им из окна: «Вернитесь, болван», или даже, согласно одному свидетелю, «б… болван», — так в них звучит чуть ли не нежность. — (Смех в зале.)