Дороти Сэйерс - Под грузом улик

— Годится, — ответил достопочтенный Фредди, — только вы мне дадите сотню форы, полковник.

— Вот уж нет, вот уж нет, — весело откликнулся ветеран, — вы прекрасно играете.

После ухода мистера Мерблеса Уимзи и Паркер наконец остались с глазу на глаз.

— Не знаю, правильно ли я поступил, что вообще приехал, Питер, — проговорил детектив. — Если вам кажется…

— Послушайте, старина, — откровенно ответил Уимзи, — давайте не будем щепетильничать. Мы должны заняться этим делом, как любым другим. Если выяснится что-нибудь неприятное, я предпочту иметь рядом вас, чем кого-нибудь другого. По существу, дело несложное, и я намерен в нем как следует разобраться.

— Если вы уверены…

— Дружище, если бы вас не было здесь, я бы тут же послал за вами. Ну а теперь — к делу. Естественно, я исхожу из того, что старик Джералд не имеет к этому отношения.

— Я тоже уверен, что он ни при чем, — согласился Паркер.

— Нет-нет, — возразил Уимзи, — у вас другая задача. Никакой опрометчивости, никакой доверчивости. Вы должны разбивать все мои надежды и подвергать сомнению все мои выводы.

— Годится! — подхватил Паркер. — С чего начнем?

Питер задумался.

— Я думаю, мы начнем с комнаты Каткарта.

Спальня Каткарта была среднего размера, с единственным окном, выходящим на ту же сторону, что и парадная дверь. Справа стояла кровать, у окна — туалетный столик. Слева находился камин, перед которым располагались кресло и небольшой письменный стол.

— Ничего не тронуто, — пояснил Паркер. — Крейксу хватило на это ума.

— Хорошо, — ответил лорд Питер. — Очень хорошо. Джералд сказал, что, когда он обвинил Каткарта в шулерстве, тот вскочил, чуть не опрокинув стол, то есть письменный стол, — значит, Каткарт сидел в кресле. Да, он резко отодвинул его назад и смял ковер. Видите! Пока неплохо. Так, а чем он здесь занимался? Он не читал, поскольку книг вокруг не видно, — а нам известно, что он выскочил из комнаты и больше уже в нее не возвращался. Очень хорошо. Может, он писал? Нет, что доказывает девственно чистое пресс-папье…

— Он мог писать карандашом, — предположил Паркер.

— Верно, мог. Но тогда он должен был запихать бумагу в карман, когда вошел Джералд, потому что здесь ее не видно. Однако она не была найдена при нем — стало быть, он не писал.

— Если он только не кинул ее в какое-нибудь другое место, — возразил Паркер. — Мне не удалось осмотреть весь участок, а если мы примем выстрел, слышанный Хардроу без десяти двенадцать, за тот самый выстрел, то, по самым грубым подсчетам, у Каткарта было полтора часа времени.

— Очень хорошо. Тогда будем считать, что пока ничто не указывает на то, что он писал. Годится? Тогда…

Лорд Питер вынул лупу и, прежде чем опуститься в кресло, тщательно осмотрел его.

— Никаких намеков. Каткарт сидел на моем месте. Он не писал. Вы уверены, что в комнате ничего не трогали?

— Абсолютно уверен.

— К тому же он не курил.

— Почему нет? Он мог бросить окурок сигары или сигареты в камин, когда вошел Денвер.

— Только не сигареты, иначе мы бы обнаружили где-нибудь следы: на полу или на каминной решетке. Пепел легко разлетается повсюду. Что касается сигары — то это возможно, — от нее могло не остаться никаких следов. Впрочем, надеюсь, что он не курил.

— Почему?

— Потому что, старина, я бы предпочел, чтобы в словах Джералда была бы хоть доля истины. Человек во взвинченном состоянии не наслаждается сигарой перед сном, тщательно следя за тем, чтобы не уронить пепел. С другой стороны, если прав Фредди и Каткарт ощущал себя на редкость бодро и оптимистично взирал на жизнь, это вполне допустимо.

— Вы считаете, что мистер Арбатнот сочинил все это? — задумчиво промолвил Паркер. — Мне не показалось. Нужно обладать недюжинным воображением и злорадством, чтобы выдумать такое, а, на мой взгляд, ему не свойственно ни то, ни другое.

— Знаю, — откликнулся лорд Питер. — Я знаком со стариной Фредди всю свою жизнь — он и мухи не обидит. К тому же у него просто мозгов не хватит на то, чтобы что-нибудь сочинить. Но дело в том, что и у Джералда не хватило бы мозгов на сочинение этой адельфийской драмы между ним и Каткартом.

— С другой стороны, — заметил Паркер, — если мы на секунду допустим, что он застрелил Каткарта, то у него был стимул, чтобы ее сочинить. Тогда она была нужна, чтобы каким-то образом выпутаться. Просто удивительно, насколько сообразительными становятся люди, когда на чашу весов брошена их жизнь. А такая надуманная история предполагает скорее неопытного сочинителя.