Генри Слезар: Воришка

Но вот, наконец, загорелся зеленый свет, мы с Мак-Ковнеем перешли улицу и остановились возле отеля, дожидаясь мою машину, за которой был послан портье. Я не смотрел на Мак-Ковнея, но чувствовал, что он наблюдает за мной.

— Вы, Михам, наверное, думаете, что я сумасшедший?

Я не ожидал такого вопроса. Пришлось напрячься, чтобы выглядеть по возможности безучастным.

— А я, Михам, и не утверждаю, что совершенно нормален.

Мак-Ковней положил свою руку в плохо сидящей белой перчатке на мою ладонь. Я не пытался сбросить ее. Она походила на подстреленного голубя.

— Но поверьте мне, скоро вы узнаете нечто в высшей степени удивительное.

— То, что узнали вы?

— Да. Я испытал сильнейший шок, хотя у меня всегда было предчувствие, что в один прекрасный день произойдет нечто подобное. Я все время думал об этом. Каждый раз, когда приходилось видеть мертвеца. В некотором смысле я даже ЖЕЛАЛ этого.

За моими ушами струйками побежал пот.

— Чего вы желали, Мак-Ковней?

— Я хотел, чтобы они вновь ожили.

Тут я увидел, что мне машет рукой портье. Мой автомобиль стоял на обочине с работающим двигателем.

Я сел за руль, Мак-Ковней нехотя влез в машину и поместился рядом со мной. После этого наш прерванный разговор продолжился.

— Вы мне не верите, — заметил Мак-Ковней, когда мы отъехали.

— Я адвокат. Привык оперировать только фактами.

— Но разве то, что случилось, не является фактом?

— Ну, разумеется.

— Вот, это как раз и случилось.

— Вы хотите сказать, что она снова вернулась к жизни?

— Ну да.

— Это случилось благодаря вашему страстному желанию?

Он беспокойно заерзал на своем сидении.

— Я ввел ей адреналин и дал кислород.

— С другими клиентами вы проделывали то же самое?

— Чаще всего, да.

— Подобные действия являются общепринятыми?

— Для меня это было обычным делом, — со всей серьезностью ответил Мак-Ковней.

— Я всегда мечтал стать врачом. Во время войны я служил в санитарной части, где получил небольшие познания в медицинской области.

— Однако достаточных для того, чтобы совершать чудеса?

— Я не обладал возможностью возвратить ей жизнь. Это было лишь моим желанием. Она утратила только волю к жизни, а у меня ее вполне хватало на нас двоих.

Если между здравым смыслом и безумием действительно проходит лишь тоненькая грань, то за последний час Мак-Ковней пересекал ее многократно. Он перепрыгивал эту пограничную линию с легкостью ребенка, который без сомнения жил в его душе.

— Теперь-то вы поняли, Михам? Она потеряла желание жить. Я видел, как это произошло. Мы никогда не разговаривали с ней, она и имени-то моего, наверное, никогда не слышала, однако я наблюдал за ней в течение ряда лет, поскольку свою утреннюю прогулку она совершала вблизи моей конторы. Я замечал, как она менялась, как тускнел ее взгляд и тяжелела походка. Я понимал, что вскоре она умрет. Однажды я вышел, чтобы сказать ей о том, что ее ждет. Но, увидев меня, она пустилась бежать. Наверное, догадалась, что я хочу ей сказать.

Он говорил сущую правду, по крайней мере, такой она ему представлялась. Поздней весной с миссис Китинг действительно случилось подобное происшествие. Мне вспомнились ее тогдашние слова: «Сегодня утром, Михам, со мной случилось нечто необычное. Когда я проходила мимо погребальной конторы, оттуда выскочил странный человек небольшого роста и напугал меня чуть ли не до смерти...».

Учитывая то, что вскоре произошло, нельзя было не заметить присутствовавшую во всем этом чудовищную иронию. Пока мы добирались до Беркли, Мак-Ковней подробно рассказал мне всю эту удивительную историю.

Все случилось в середине одного из последний июньских дней. В маленькой каморке, в которой Мак-Ковней оборудовал свою лабораторию, после утреннего дождя было душно и сыро.

Миссис Китинг очнулась как будто бы после долгого и тяжелого сна. Ее руки дрожали, рот скривился от истощения, пульс прослушивался с трудом. Из-под плотно закрытых век текли слезы, сбегавшие по мочкам ушей прямо в волосы.

Дрожа от волнения, Мак-Ковней склонился над ней.

— Миссис Китинг! Миссис Китинг! Вы живы!

— О, господи!

— Произошло чудо!

— Оставьте меня в покое. Я устала.

— Вы живы, ЖИВЫ!

Она медленно открыла глаза и взглянула на него.

— Послушайте вы, назойливый коротышка, вас для чего наняли?

Потрясенный и словно одурманенный Мак-Ковней отступил на шаг назад.

— Ведь вы живы. Это все-таки случилось. Чудо свершилось.