Рекс Стаут - Пестрый шарф

— Я не верю вам.

— Зато мистер Вульф верит,— самодовольно ответил Сол,— и Арчи тоже. Я здорово натаскал себя в этом.

— Пусть будет так. Ну хорошо, с вами пока все. Не отлучайтесь отсюда никуда.

Сол и Фриц вышли. Вульф в своем кресле в конце стола, за которым в этот час обычно сидел с совершенно иными намерениями, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Устроившись позади Крамера, чуть поодаль от стола и напротив двери, ведущей в вестибюль, я начал осознавать всю сложность дела, с которым мы столкнулись.

— Эта история Гудвина,— пробормотал Крамер,— я имею в виду его рассказ — что вы о ней думаете?

Вульф немного приоткрыл глаза.

— Сдается мне, то, что произошло потом, подтверждает ее. Не думаю, чтобы она подстроила все это — он ткнул пальцем в сторону кабинета в противоположном углу вестибюля — с единственной целью подтвердить его слова. Я склонен верить ему.

— Согласен. Мне нет нужды напоминать вам, что я хорошо знаю вас и Гудвина. Поэтому меня больше всего интересует вопрос, какова вероятность того, что через день-другой вы вдруг не вспомните, что ей и раньше доводилось бывать у вас и еще кое-кому из гостей или нескольким сразу — тоже, и что у вас уже был клиент или что-то в этом роде.

— Вздор,— сухо сказал Вульф.— Даже если бы дело обстояло таким образом, — а оно так не обстоит,— вам не стоит тратить на подобную чепуху время, тем более что вы знаете нас.

Пришел полицейский, чтобы сообщить о звонке от члена депутатской комиссии. Другой принес новость, что Хоумер Карлайл поднял шум в передней. Тем не менее Вульф продолжал сидеть с закрытыми глазами, но я догадывался о его состоянии по тому, что его указательный палец то и дело выписывал маленькие круги на полированной поверхности стола.

Крамер наблюдал за ним.

— Что вам известно,— вдруг резко спросил он,— об убийстве Дорис Хаттен?

— Только то, что писалось в газетах,— ответил Вульф,— и то, что мистер Стеббинз случайно сообщил мистеру Гудвину.

— Это была намеренная случайность.

Крамер достал сигару, поднес ко рту и впился в нее зубами. На моей памяти он так и не выкурил ни одной сигары.

— Для расследования эти дома с автоматическими лифтами годятся еще меньше, чем дома без лифта. Никто никого не видит входящим или выходящим. И тут человеку, который платил за квартиру, повезло. Возможно, он умен и предусмотрителен, но, кроме того, ему сыграло на руку и то, что с ним никогда не сталкивались так, чтобы потом суметь подробно описать его внешность.

— Может быть, мисс Хаттен вносила деньги сама.

— Я уверен в этом,— согласился Крамер,— но откуда она брала их? Впрочем, это не похоже на случайность. Хаттен жила в квартире всего два месяца, и, когда мы узнали, насколько тщательно человек, который платил за нее, скрывал себя, мы решили, что, вероятно, он и поместил ее туда именно с этой целью. Вот почему мы сообщили в газеты все, что нам удалось узнать. Вдобавок газеты могли создать впечатление, будто нам известно, кто он, и будто бы он настолько важная персона, что нам не по зубам.

Крамер переместил сигару из одного угла рта в другой.

— Подобные вещи всегда задевали меня, но, черт побери, для газет это обычная практика. Большая он шишка или нет, но убийца не нуждался в нас, чтобы скрыть себя. Ему самому все слишком хорошо удалось. Теперь, если верить тому, что Синтия Браун рассказала Гудвину, она имела дело именно с тем человеком, который платил за квартиру Дорис. Мне неприятно говорить вам, что я думаю по поводу того, почему в таком случае преступник находился здесь и почему все, что он сделал, было…

— Вы немного преувеличиваете,— снисходительно поправил я.— Убийца не находился здесь, а оказался . Кроме того, я отнесся к ее рассказу с недоверием. Кроме того, Синтия приберегала подробности для мистера Вульфа. Кроме того…

— Кроме того, я знаю вас. Сколько мужчин было среди этих двухсот девятнадцати цветоводов?

— Будем считать, что немногим более половины.

— И как вы относитесь к этому?

— Я не в восторге от них.

Вульф хмыкнул.

— Судя по вашим вопросам, мистер Крамер, то, что пришло на ум мне, ускользнуло от вашего внимания.

— Естественно. Вы же гений. И что же обратило на себя ваше внимание?

— Несколько слов из того, что поведал нам мистер Гудвин. Мне бы хотелось немного подумать над ними.

— Мы могли бы подумать сообща.

— Но не сейчас. Люди, которые находятся в передней,— мои гости. Не могли бы вы закончить с ними?