Грант Аллен - Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив

Увы, это была горькая и неутешительная правда.

Мы вернулись в «Гранд-Отель». Чарльз был вне себя от ярости.

— Ну все, с меня хватит! — восклицал он. — Вот же дерзкий мерзавец! Но, мой дорогой Сэй, я больше не позволю ему провести меня. Вот если бы он еще раз попытался сделать это! С каким бы удовольствием я поймал его! Теперь уж я точно узнаю его в следующий раз, будь уверен. И не помогут ему его штучки. Уму непостижимо, как же ему удалось обвести меня вокруг пальца второй раз! Пока я жив, этого больше не повторится, никогда! Никогда, клянусь вам!

— Jamais de la vie! [143]— эхом отозвался посыльный, слонявшийся в холле. В этот момент мы стояли под верандой «Гранд-Отеля», в большом остекленном внутреннем дворе. И мне почему-то показалось, что посыльный на самом деле был полковником Глини в одном из своих обличий.

Но, скорее всего, он мерещится нам уже везде.

Замок Тенкердон стоял прямо над рекой. Сейчас поверхность ее была залита лунным светом реки, а сам замок чернильной громадой вырисовался на ночном небе, высоко поднимая свои средневековые башни и множество дымовых труб гораздо более современной постройки.

Из деревни к замку ехал нарядный автомобиль, яркие фонари которого освещали дорогу. Вот он остановился перед главными воротами. Из машины вышла сперва леди Тенкердон, молодая, ослепительно прекрасная жена владельца имения, сэра Генри, а уже следом за ней показался и сам лорд, высокий, полный, с добродушным лицом. Он коснулся выключателя — и множество электрических лампочек осветило арку ворот. На шее леди Тенкердон вспыхнули и заискрились лучи бриллиантового колье.

А совсем невдалеке от ярко освещенного входа, в саду, под сенью рододендронов, притаился Браун по прозвищу Лысый — и действительно не отличавшийся густой шевелюрой.

Это был невысокий человек, почти карлик, худенький, с плотно обтянутым кожей бледным лицом, похожий на воробья-альбиноса. При всей своей скромной внешности он, между тем, считался довольно известной фигурой: по крайней мере, в определенных кругах. А именно — в воровских притонах и полицейских участках. Но, несмотря на свою преступную (и вполне заслуженную в этом конкретном смысле) репутацию, Лысый обладал добрым сердцем и мягким нравом. За ним не числилось ни одного преступления, связанного с каким-либо насилием; он даже не оказывал сопротивления, когда его заставали с поличным, и, случалось, Брауна даже не арестовывали полицейские, заставшие его на месте преступления, но приводил в полицию бдительный хозяин дома.

Теперь, прячась в чаще садовых растений, он пристально и жадно смотрел на сверкание знаменитых камней леди Тенкердон.

Именно это драгоценное ожерелье, свадебный подарок сэра Генри, заставило Лысого явиться к замку. Перед приездом лорда и леди он провел вокруг дома разведку — и с удовольствием заметил, что высокая деревянная лестница, которой днем пользовались работавшие в усадьбе маляры, так до сих пор и стоит возле задней стены дома, причем только широкая доска, прибитая с ее наружной стороны, должна преграждать путь незваным гостям вроде него самого.

Сэр Генри с женой вошли в дом. Автомобиль двинулся вперед и исчез в гараже. Лысый выждал. Минут через пятнадцать в окне верхнего этажа вспыхнул свет. Наружу снова выглянула леди Тенкердон, постояла у окна несколько секунд, потом скрылась. Вор улыбнулся. Судьба и пристрастие леди к свежему воздуху показали ему, где ее будуар.

Целый час он не двигался. Потом осторожно подошел к приставной лестнице — и с удивительной, прямо-таки обезьяньей ловкостью бесшумно вскарабкался по ее внутренней стороне. Прибитая снаружи доска, разумеется, не стала ему преградой.

Открытое окно теперь находилось внизу, почти прямо под ним, на расстоянии пятнадцати футов от конца лестницы. Лысый бесшумно спрыгнул на подоконник — и через секунду очутился на внутренней площадке замковой лестницы, мраморной, покрытой персидским ковром.

Через несколько минут вор скользнул вниз, на второй площадке остановился, чтобы оглядеться, прислушаться и оценить, как обстоят дела в будуаре. Он привык без ошибки угадывать расположение комнат в таких вот загородных домах — уж в чем-чем, но в этом у него был достаточный опыт. Браун сначала прижался к замочной скважине глазом, потом припал к ней ухом — лишь после этого он осторожно повернул дверную ручку и на цыпочках вошел в будуар.