Агата Кристи - Человек в коричневом костюме

Он молчал, а потом вдруг сказал:

— Знаешь, Энн, я ревную тебя к Рейсу. Он тоже влюблен в тебя, и он значительнее меня, я никогда таким не буду.

Я повернулась к нему, смеясь.

— Гарри, ты — дурачок. Мне нужен только ты — остальное не имеет значения.

При первой возможности мы отправились в Кейптаун. Там меня приветствовала Сьюзен, и мы вместе распотрошили большого жирафа. Когда восстание было окончательно подавлено, полковник Рейс приехал в Кейптаун, и, по его предложению, снова открыли большую виллу, принадлежавшую сэру Лоуренсу Ирдсли, и мы все поселились в ней.

Там мы строили планы. Я должна была вернуться в Англию вместе с Сьюзен, и меня должны были выдать замуж из ее лондонского дома. А приданое полагалось купить в Париже! Сьюзен получила огромное удовольствие, обсуждая все эти детали. И я тоже. Тем не менее будущее казалось до странности нереальным. И иногда, не знаю почему, я совершенно задыхалась — как будто мне не хватало воздуха.

Это произошло в ночь перед отплытием. Я не могла уснуть. Я чувствовала себя несчастной, не понимая почему. Я ни за что не хотела покидать Африку. Когда я вернусь, будет ли она такой же? Будет ли она когда-нибудь снова такой?

И тут я вздрогнула от властного стука в ставень. Я вскочила. На веранде ждал Гарри.

— Надень на себя что-нибудь, Энн, и выйди. Мне нужно поговорить с тобой.

Кое-как натянув на себя одежду, я вышла на воздух. Я почувствовала бархатное прикосновение прохладной ночи, тихой и наполненной благоуханием. Гарри сделал мне знак рукой, чтобы мы отошли от дома за пределы слышимости. Его лицо было бледным и выражало решимость, глаза сверкали.

— Энн, помнишь, ты однажды сказала мне, что женщинам нравится делать то, что они не любят, ради тех, кого они любят?

— Да, — ответила я, недоумевая, что последует дальше.

Он заключил меня в объятия.

— Энн, уйдем отсюда вместе, сейчас, этой ночью. Вернемся в Родезию — на наш остров. Я не в состоянии выносить всю эту чепуху. Я не могу больше ждать, когда ты станешь моей.

На минуту я отключилась.

— А как же мои французские платья? — притворно посетовала я.

До сих пор Гарри не понимает, когда я говорю серьезно, а когда только поддразниваю его.

— Черт бы побрал твои французские платья. Ты думаешь, я хочу облачить тебя в них? Я более склонен сорвать их с тебя. Я не собираюсь отпускать тебя, слышишь? Ты — моя. Если я дам тебе уехать, я могу потерять тебя. Я никогда не бываю уверен в тебе. Ты уедешь сегодня со мной, прямо сейчас, и к черту всех.

Он прижал меня к себе и целовал, отчего я чуть не задохнулась.

— Я больше не могу без тебя, Энн. Правда не могу. Я ненавижу деньги. Пусть они достанутся Рейсу. Живей! Пошли!

— А моя зубная щетка? — выдвинула я последнее возражение.

— Ты купишь себе другую. Знаю, что я сумасшедший, но ради Бога, идем!

Он сорвался с места. Я последовала за ним, кроткая, как женщина из племени бартосе, которую я видела у водопада. Только на голове у меня не было сковородки. Он шел быстро, было очень трудно поспевать за ним.

— Гарри, — наконец сказала я смиренно, — мы что, пойдем в Родезию пешком?

Он вдруг обернулся и с хохотом заключил меня в объятия.

— Я безумный, моя дорогая, я знаю. Но я так люблю тебя.

— Мы — пара сумасшедших. И, Гарри, ты меня даже не спросил, но я вовсе не приношу себя в жертву! Я хотела уйти!

Это было два года назад. Мы все еще живем на острове. Передо мной на грубо сколоченном деревянном столе лежит письмо от Сьюзен.

«Дорогие простаки — милые влюбленные, сумасшедшие!

Я совсем не удивлена. Все время, пока мы обсуждали платья из Парижа, я чувствовала, что это все совершенно нереально, что однажды вы исчезнете, чтобы пожениться в добром старом цыганском духе. Но вы действительно пара сумасшедших! Мысль отказаться от огромного состояния абсурдна. Полковник Рейс хотел спорить, но я убедила его, что время все расставит на свои места. Он пока может вести дела от имени Гарри и больше ничего. Ведь, в конце концов, медовый месяц не продолжается вечно. Вас нет рядом со мной, Энн, поэтому не опасаясь, что вы налетите на меня, как маленькая дикая кошка, я могу сказать: «Любовь в глуши будет длиться долго, но в один прекрасный день вы вдруг начнете мечтать о домах на Парк-Лейн, роскошных мехах, парижских платьях, о самом огромном автомобиле и последней модели детской коляски, французских горничных и норлендских медсестрах! О, да, так будет!»

А пока наслаждайтесь вашим медовым месяцем, дорогие безумцы, и пусть он будет долгим-долгим. И думайте иногда обо мне, покрывающейся жирком в довольстве среди материального благополучия!