Агата Кристи - Пассажир из Франкфурта

Скорее всего, так. И даже не один раз, а дважды. Было нетрудно поверить в то, что за ним охотятся: теперь так много лихачей за рулем, что легко можно усмотреть злой умысел там, где его и нет. Он свернул программку и больше в нее не заглядывал. Музыка закончилась, и сидящая рядом женщина заговорила, не взглянув в его сторону и вроде бы ни к кому не обращаясь.

— Юный Зигфрид, — произнесла она и вздохнула.

Программу завершил марш из «Миннезингеров». Отзвучали шумные аплодисменты, зрители потянулись к выходу. Он подождал, не подаст ли она ему какой-нибудь знак, но она просто взяла свою шаль, прошла по проходу между кресел и, немного ускорив шаг, смешалась с толпой.

Стэффорд Най сел в свою машину и поехал домой.

Дома, включив кофеварку, он развернул программку и стал внимательно ее изучать.

Программка, мягко выражаясь, его разочаровала. В ней не было никакого сообщения, и лишь на одной странице над текстом смутно виднелась карандашная надпись, которую он заметил, но не смог прочитать в театре. Но это были не слова и даже не цифры: просто нотная запись, будто бы кто-то сломанным карандашом нацарапал музыкальную фразу. В какой-то момент Стэффорд Най подумал о тайнописи, которая, возможно, проявится, если подержать листок над огнем. Довольно робко и слегка стыдясь столь мелодраматической фантазии, он поднес программку к решетке электрокамина, но ничего не произошло. Вздохнув, он бросил ее на стол. Его охватило вполне оправданное раздражение: весь этот вздор, свидание на мосту под дождем и ветром! Просидеть на протяжении всего концерта рядом с женщиной, которой он жаждал задать как минимум дюжину вопросов, — и что в результате? Ничего! Никакого продолжения. И все-таки ведь она с ним встретилась, но зачем? Если она ничего не хотела ему сказать, не собиралась о чем-то договориться, тогда зачем она вообще явилась?

Он задумчиво оглядел комнату, остановив взгляд на книжном шкафу, где хранил разные занимательные романы, детективы, а также попадавшие туда иногда научно-популярные книги. Литература, подумал он, гораздо интереснее реальной жизни: трупы, таинственные телефонные звонки, прекрасные иностранные шпионки — и все это в изобилии! И все-таки, может быть, эта неуловимая дама не исчезла навсегда из его поля зрения. В следующий раз, подумал он, он сам будет действовать. В игре, которую она ведет, могут участвовать и двое.

Он выпил еще одну чашку кофе, потом подошел к окну, держа программку в руке. Посмотрев вниз, на улицу, он невольно снова взглянул на карандашную запись в программке и почти бессознательно стал напевать. У него был хороший слух, и он без труда воспроизвел мелодию, нацарапанную карандашом. Она показалась ему смутно знакомой. Он спел ее еще раз, погромче. Что это такое? Там-там, там-там, ти-там. Там. Там. Ну да, определенно знакомый мотив!

Он принялся вскрывать доставленные почтой письма.

В большинстве своем они были неинтересны: пара приглашений, одно из американского посольства, другое — от леди Этельхэмптон: она приглашала его на благотворительный концерт, который почтят своим присутствием члены королевской семьи, так что цена в пять гиней, как указывалось в письме, не должна показаться чрезмерной. Он отбросил приглашения в сторону: вряд ли он решит принять какое-либо из них. Сэр Стэффорд подумал: вместо того чтобы торчать в Лондоне, можно немедленно отправиться к тетушке Матильде, как он ей обещал. Он любил тетушку Матильду, хоть навещал ее не часто. Она жила за городом, в перестроенном крыле громадного георгианского особняка, унаследованного ею от деда. У нее была просторная, отлично спланированная гостиная, небольшая овальная столовая, новая кухня, переделанная из бывшей комнаты экономки, две спальни для гостей, большая удобная спальня для нее самой, соединенная с ванной, и приличная комната для терпеливой компаньонки, помогавшей ей коротать дни. Все прочие верные слуги были тоже обеспечены приличным жильем и всем необходимым. Мебель в остальной части здания была покрыта чехлами от пыли, и там периодически проводили уборку. Най любил это место, в детстве он обычно проводил здесь каникулы. Тогда в доме царило веселье, здесь жил его дядя с женой и двумя детьми. Да, в те времена здесь было славно: дом — полная чаша, много прислуги. В детстве он не обращал особого внимания на портреты и картины: стены украшали огромные полотна живописи Викторианской эпохи, но имелись работы и более старых мастеров. Да, там было несколько неплохих портретов: Рейберн, два Лоренса, Гейнсборо, один Лели, два довольно сомнительных Ван Дейка, а также пара работ Тернера. Некоторые из них пришлось продать, чтобы семье было на что жить. Приезжая сюда, он по-прежнему с удовольствием бродил по дому и разглядывал семейные реликвии.