Агата Кристи - Врата судьбы

— Нет, просто возьми эти три слова. Немного похоже на то, что проделал в книге Александр — в той книге, в которую мы заглянули в самом начале. Прочитай эти слова в другом порядке. Ло — эн — грин.

Томми нахмурился.

— Еще не понял? — спросила Таппенс. — Лоэнгрин, разумеется. Лебедь. Опера. Ты же знаешь, «Лоэнгрин» Вагнера.

— Ну, а где здесь лебеди?

— Есть. Вспомни, мы нашли две фарфоровых садовых табуретки, одна — синяя, другая — голубая, а старый Айзек — кажется, это был он, — сказал нам: «Вон то, видите, Оксфорд, а это — Кэмбридж».

— Мы кажется разбили Оксфорд?

— Да, но Кэмбридж так там и стоит. Голубой. Разве ты не видишь? Лоэнгрин. Что-то было спрятано в одном из этих двух лебедей. Томми, нам нужно пойти осмотреть Кэмбридж, голубой. Он так и остался в КК. Пойдем сейчас?

— В одиннадцать часов вечера? Нет.

— Значит, завтра. Завтра тебе не надо в Лондон?

— Нет.

— Вот завтра пойдем и посмотрим.

— Не знаю, что вы думаете делать с садом, — сказал Элберт. — Я немного поработал там, но я не сильно разбираюсь в овощах. Кстати, вас спрашивает один мальчик, мадам.

— О, мальчик, — откликнулась Таппенс. — Рыжеволосый?

— Нет, другой. Тот, у которого желтые патлы чуть не до пояса. И имя у него глупое, как у отеля. Знаете, «Ройал Клэренс». Так его зовут — Клэренс. — Клэренс, но не Ройал Клэренс.

— Да уж вряд ли, — сказал Элберт. — Он ждет у двери. Он говорит, мадам, что может вам помочь.

— Понятно. Он, кажется, иногда помогал Айзеку. Она нашла Клэренса на веранде или лоджии, как ее ни называйте, он сидел на гнилом плетеном стуле и доедал картофельные чипсы. В левой руке он держал плитку шоколада.

— Доброе утро, миссис, — сказал Клэренс. — Заглянул спросить, не могу ли я помочь.

— Ну, нам, конечно, требуется помощь в саду, — ответила Таппенс. — Ты, если не ошибаюсь, иногда помогал Айзеку.

— Приходилось. Я, конечно, не сильно разбираюсь. Да и Айзек не скажу, чтобы шибко разбирался. Куда лучше рассказывал, как хорошо было раньше да как повезло тем, кто нанимал его на работу. Все говорил, что работал главным садовником у мистера Болингоу. Знаете, который живет дальше по реке. Здоровущий дом. Да-да, сейчас там школа. Рассказывал, как работал там главным садовником. Но моя бабушка говорит, что это все не правда.

— Ну и ладно, — сказала Таппенс. — Я тут как раз собиралась вытащить еще несколько предметов из оранжереи.

— Что, из сарая, стеклянного сарая? КК?

— Совершенно верно. Странно, что ты знаешь его название.

— А, его всегда так называли. Иначе и не называют. Не знаю, правда или нет, но, говорят, это по-японски.

— Ну, пошли, — сказала Таппенс, — зайдем туда. Создалась процессия, состоящая из Томми, Таппенс, пса Ганнибала и замкнувшего тыл Элберта, оставившего мытье посуды ради более интересного занятия. Ганнибал, успевший вобрать все окружающие запахи, выражал бурное удовольствие. Он присоединился к ним у дверей КК и заинтересованно принюхался.

— Привет, Ганнибал, — окликнула его Таппенс. — Пришел на помощь? Раскопай нам что-нибудь.

— Он какой породы? — поинтересовался Клэренс — Кто-то говорил, что такие собаки умеют ловить крыс. Это правда?

— Совершенная правда, — ответил Томми. — Это мэнчестерский терьер, старый английский «Блэк-энд-тэн».

Ганнибал, понимая, что говорят о нем, повернул голову, вильнул туловищем и восторженно забил хвостом. Затем он уселся с самым гордым видом.

— Он кусается, да? — спросил Клэренс. — Так все говорят.

— Он отличный сторожевой пес, — сказала Таппенс. — Приглядывает за мной.

— Верно. Когда меня нет дома, он приглядывает за тобой, — сказал Томми.

— Почтальон говорил, что четыре дня назад он чуть не укусил его.

— Собаки по-особому относятся к почтальонам, — пояснила Таппенс. — Ты знаешь, где ключ от КК?

— Знаю, — ответил Клэренс. — Висит в сарае. Знаете, где цветочные горшки.

Он отошел и вскоре вернулся с когда-то ржавым, но сейчас более — менее смазанным ключом.

— Должно быть, Айзек его смазал, — заметил он.

— Да, он очень плохо проворачивался, — сказала Таппенс.

Дверь была открыта.

Кэмбридж, фарфоровая табуретка, обвитая лебедем, выглядел очень красиво. Айзек, видимо, помыл его и протер, намереваясь выставить его на веранду, когда погода позволит сидеть на улице.

— Здесь должен быть еще один, синий, — сказал Клэренс. — Айзек говорил, Оксфорд и Кэмбридж.

— Правда?

— Да. Синий — Оксфорд, а голубой — Кэмбридж. А, Оксфорд разбился, верно?