Агата Кристи - Врата судьбы

— Я слышал, что раньше он назывался «Лонг Скоуфилд», — отозвался Томми.

— Это название тоже ничего на значит, — сказала Таппенс.

— Что такое «Скоуфилд» и кто в нем тогда жил?

— По-моему, Уоддингтоны.

— Постоянно путаешься, — пожаловалась Таппенс. — Уоддингтоны, потом Джоунзы, которые и продали его нам. А перед этим Блэкморы? А когда-то, видимо, Паркинсоны. Масса Паркинсонов. Постоянно натыкаешься на Паркинсонов.

— Каким образом?

— Ну, видимо, потому, что я все время спрашиваю, — сказала Таппенс. — Если бы мы узнали что-нибудь о Паркинсонах, мы могли бы продвинуться — ну, в решении нашей проблемы.

— Вот модное сейчас словечко. Ты имеешь в виду проблему Мэри Джордан?

— Ну, и не только ее. Есть проблема Паркинсонов, проблема Мэри Джордан и, вероятно, еще масса других проблем. Мэри Джордан умерла не своей смертью; а дальше в сообщении говорится: «Это сделал один из нас». Значит ли это, что это был один из Паркинсонов или просто человек, живший у них в доме? Скажем, здесь жили двое — трое Паркинсонов, несколько Паркинсонов постарше, люди с другими фамилиями, которые были тетями или племянниками и племянницами Паркинсонов, наверняка горничные и повар, возможно, гувернантка, и, возможно — ну, тогда они еще так не назывались — но «один из нас» должно значить «из домашних». Тогда в домах жило куда больше народу, нежели сейчас. Мэри Джордан могла быть горничной или поварихой. И зачем кому-то нужна была ее смерть? Иначе она умерла бы своей смертью, так ведь? Послезавтра утром я иду в гости пить кофе, — закончила Таппенс.

— По-моему, по утрам ты только этим и занимаешься.

— Это прекрасный способ познакомиться со своими соседями и жителями деревни. В конце концов наша деревня не так уж велика. А люди всегда говорят о своих старых тетках или знакомых. Я, наверное, начну с мисс Гриффин, которая определенно пользуется весом в округе. Видимо, она правила всеми железной дланью. Ты знаешь таких. Шпыняла викария, доктора, районную сестру и всех подряд.

— А районная сестра не может помочь?

— Вряд ли. Она мертва. Я имею в виду, та, которая работала здесь во времена Паркинсонов, а та, что работает здесь сейчас, устроилась сюда недавно. Ее ничего не связывает с этими местами, и вряд ли она знала хоть одного Паркинсона.

— Как бы мне хотелось, — раздосадовано произнес Томми, — чтобы мы забыли обо всех Паркинсонах.

— И тогда у нас не будет проблем?

— О Боже, — проговорил Томми, — снова проблемы.

— Это Биэтрис, — сказала Таппенс.

— Что Биэтрис?

— Создавала проблемы. Точнее, Элизабет, уборщица, которая работала у нас до Биэтрис. Она постоянно приходила ко мне и говорила: «О, мадам, я могу немного поговорить с вами? Видите ли, у меня возникла проблема», а потом по четвергам начала приходить Биэтрис и, видимо, переняла у нее эту привычку. У нее тоже появились проблемы. Они просто начинают так разговор, но всегда упоминается «проблема».

— Ладно, — сказал Томми, — придется это принять. У тебя есть проблема, у меня есть проблема — у нас есть проблема.

Он вздохнул и удалился.

Таппенс медленно спустилась по лестнице, качая головой. Ганнибал с надеждой направился к ней, помахивая хвостом и изгибаясь в предвкушении грядущих милостей.

— Нет, Ганнибал, — сказала Таппенс. — Ты уже погулял сегодня утром.

Ганнибал дал понять, что она ошибается, он не гулял.

— Ты — самый отъявленный врун из всех собак, которых я знала, — заявила Таппенс. — Ты гулял с папочкой.

Ганнибал сделал вторую попытку, пытаясь различными собачьими способами показать, что любая собака не откажется от второй прогулки, окажись у нее понятливый владелец. Разочаровавшись, он спустился по лестнице и принялся громко лаять, демонстрируя готовность молниеносно цапнуть взъерошенную девицу, управлявшую пылесосом «хувер». Ему не нравился «хувер», и он протестовал против длительных разговоров Таппенс с Биэтрис.

— О, не дайте ему укусить меня, — сказала Биэтрис.

— Он не укусит тебя, — сказала Таппенс. — Он только притворяется, что хочет укусить.

— Когда-нибудь он все-таки решится, — сказала Биэтрис. — Кстати, мадам, я могу немного поговорить с вами?

— О, — сказала Таппенс, — ты…

— Видите ли, мадам, у меня проблема.

— Так я и думала, — сказала Таппенс. — Какая? И, кстати, ты не знаешь людей, живущих здесь или живших когда-то, по фамилии Джордан?

— Джордан. Даже не могу сказать. Конечно, были здесь Джонсоны, и — ах, да, один из констеблей был Джонсоном. И почтальон. Джордж Джонсон. Он был моим дружком. — Она хихикнула.